Рассказ №14487 (страница 3)

     Считают, что своей хмуростью набивают себе цену и побуждают мужчину к тому, чтобы он своей щедростью старался растопить лед отчужденности. Но это - самообман. Подобное поведение только расхолаживает потенциального клиента, наводит на него тоску и уныние. Проститутку не завоевывают вниманием, это привилегия других женщин. Нас просто покупают, берут напрокат и пользуются, а затем благодарят согласно договоренности. Только проникнувшись сознанием этой истины, можно заниматься нашим делом.
     Именно так получилось с израильтянином, который вдруг появился в Дагомысе, как любовь, которую не ждешь. Глаз на меня положил, что называется, с ходу, на пляже, где я со сде¬ланным лицом отлеживалась после итальянца. Мы обменялись улыбками, которые были в то лучезарное утро красноречивее всяких слов.
     В порядке живой очереди
     Марк оказался почти что коренным обитателем исторической родины, был не из тех, которые приехали туда в последние годы и теперь наведываются в Россию, терзаемые ностальгией. Лично я вообще не представляю, как можно, сформировавшись в русской культуре, когда с детства привыкаешь писать слева направо, вдруг переключиться на совершенно другой язык и другую письменность - справа налево. Это равносиль¬но тому, как если бы вместо правой руки вдруг начать писать левой, да и то этим овладеть, наверное, легче.
     Была у моей матери близкая подруга Берта Моисеевна Хургель, очень милая женщина. Она, смеха ради, показывала мне, как пишут по-еврейски, и мне казалось это диким. Она заполнилась мне еще и тем, что у нее была сестра Роза, женщина необыкновенной красоты, как, впрочем, и сама тетя Берта, лицо которой напоминало Мадонну. Разумеется, не секс-бомбу, а ту, что на знаменитой картине Рафаэля, где изображена с младенцем, как живое воплощение доброты и нежности.
     Много лет спустя случай снова свел меня с ней. На выставке "Август 14-го" , посвященной первой мировой войне и открытой в библиотеке иностранной литературы, мое внимание привлек портрет девушки. Ее чудесное лицо, обрамленное платком, показалось мне очень знакомым. "Кого оно напоминает?" - ломала я голову. И зрительная память не подвела. Да ведь это - мамина подруга. Из пояснительного текста я узнала, что эта скромная женщина была, оказывается, сестрой милосердия. Сама она никогда не рассказывала нам о том, как спасала русских солдат, работала в минском госпитале.
     О своей неожиданной встрече с портретом я, конечно, поделилась с мамой. Вместе мы разыскали сына Берты Моисеевны и узнали от него еще много удивительного из жизни этой женщины. В начале тридцатых годов она, тогда уже врач, приезжала с ним на все лето на Урал, где на сооружении тагильского вагоно-строительного завода работал их отец. Жили они в домиках, предназначенных специально для руководства стройки, на берегу горного озера. Часто в окрестных лесах можно было встретить людей, которые собирали грибы и ягоды.
     Они были бедно одеты, плохо выглядели. Из разговоров взрослых ребята узнали, что люди эти - высланные кулаки. С одной из женщин, Марией Митрофановной, у которой были маленькие дети, его мама познакомилась. Делилась с ней хлебом, крупой, давала кое-какую одежду и помогала лечить ребят, когда заболевали. Мария Митрофановна ничего о себе не рассказывала. Только назвала имя своего мужа - Трифон Гордеич.
     Спустя много лет сыну Берты Моисеевны попал в руки журнал "Юность" , в котором были опубликованы воспоминания брата Александра Твардовского - Василия. В них были упомянуты те же населенные пункты на Урале, где он когда-то жил с мамой летом, и имена, которые запомнились, тоже были знакомы. Он понял, что та женщина, Мария Митрофановна, была матерью Твардовского, а ее малыши - его братьями... Вот уж поистине - мир тесен...
     Если когда-нибудь издам свои записки книгой, в качестве одной из иллюстраций к ней возьму и ту фотографию. По Достоевскому "красота спасет мир". Возможно. Но только не та красота, на которую, судя по всему, делают ставку устроители конкурсов ног, бюстов и других частей тела. Если уж что и спасет мир, так это прежде всего красота человеческих лиц, воплощающих благородство души. А длинные ноги от ушей, стоячая грудь, похожая на грушу, яблоко и другие фрукты, крутые бедра, подобные полушариям, холеные руки - это вторичное, хотя в проституции, может быть, и самое существенное орудие нашего производства...
     В тесноте нашего мира мне доводилось убеждаться неодно¬кратно и в собственной жизни. Однажды, когда долго не было автобуса, пошла домой пешком. В руках была тяжелая поклажа - коробка с разобранной садовой коляской. Попутчиком оказался мужчина лет пятидесяти, довольно представительный, интеллигентного вида. Заговорил. Предложил помощь, тем более, что нам, как выяснилось, было по пути.
     - А собрать сами сможете или есть кому? -спросил он.
     - Это тоже проблема, -ответила я бесхитростно, - мужчины в доме нет.
     - Давайте тогда и в этом помогу. Можем зайти ко мне, и я вам все быстренько сделаю.
     Я согласилась. Но каково же было мое удивление, когда мы подошли к его дому, вошли в подъезд, да еще в квартиру. Я смотрела и глазам своим не верила. Каждый уголок был мне знаком. Мебель была другой, но расставлена почти так же, как тогда, когда я здесь бывала много лет назад, совсем у другого мужчины, профессора, доктора наук, который был моим любовником. Клиентов тогда у меня еще не было.
     Я только выходила на тропу проституции. Жена его работала где-то секретаршей, и когда она утром отправлялась на службу, приходила я. Ведь мы жили рядом. И вот теперь воспоминания о том времени, когда мы предавались наслаждению почти на такой же тахте и в том же углу, нахлынув, обдали меня жаром. Если бы нынешний новый знакомый выразил желание и проявил настойчивость, я наверняка не смогла бы отказать ему, находясь во власти эмоций, обуревавших меня. Но его внимание было сосредоточено на сборе коляски, а что касается всего остального, то он, конечно же, имел в виду это тоже, но не так сраз!
     у. Остаться у него в долгу мне не хотелось, но поразмыслив потом на досуге, решила не отдаваться. Это могло бы создать мне большие неудобства, поскольку он живет рядом. Такое недреманное око мне совсем не нужно под боком...
     Так вот, та Роза стала жертвой лесбиянки. Армянка Мерварг так завладела сперва ее телом, а затем и душой, что оторвала от мужа и сына... Верно сказано поэтом:
     Когда душою правит тело,
     Ему не противостоять.
     Один лишь выход - дать и взять,
     Чтоб все трещало и гудело.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ]

Читать из этой серии:

Читать также:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.