Рассказ №21374

     - Издание старое. В семидесятые годы голыми в книгах рисовали только негров. Негры тебе нравятся?
     - В каком смысле?
     - В сексуальном, не в расистском же!
     - Нет...
     - И мне... Я потрогаю? Ты кремом пользовался?
     - Немного...
     - Баловник, какой! Давай, я тебе намажу. Можно?
     - Да...
     - Так, вот, слушай: молодой ученик великого скульптора Бенвенуто Челлини Асканио был влюблен в девушку, красавицу Коломбо... Так глажу, приятно?
     - Приятно... Но, я боюсь кончить на вас...
     - Не бойся... Целься прямо в грудь. Или ты мечтал кончить на лицо? Мечтал?
     - Да...
     - Тогда я присяду... Вот так, прямо напротив...
     - И даже глаза не закроете? . .
     - Зачем? Я хочу видеть, как ты кончишь... Роман Александра Дюма прочитаешь сам, пересказывать не стану. А называть я тебя буду: Ласканио. Так тебе нравится, мой обнаженный Ласканио?!
     - Нравится... А вас? Как мне называть вас?
     - Роксана... Зови её Рокси.
     - Рокси?! Её?
     - Посмотри, она тебе нравится?
     - Да...
     - И мне нравится. У Ласканио греческий профиль.
     - Греческий - это какой?
     - Благородный. Есть греческий нос, а есть, вот такой, как у тебя красавчик, тоже греческий.
     - Когда он не стоит, он маленький, Рокси!
     Я просто взбесилась! Лёша взял и сам всё ей рассказал!
     - Ласканио не маленький, - проговорила Софи. - Он затаён. Прячется до следующего раза, чтобы удивить и покорить Рокси. Не отвлекайся...
     - Я не отвлекаюсь, покажи мне ещё Рокси. Можно я потрогаю твою грудь?
     - Смотри, она влажная. Мни грудь!!! Ткни в сиси членом. Хочешь, я сожму ими тебя, Ласканио...
     - Я сейчас кончу! . .
     - Давай, мой мальчик! Раздвинь шире ноги, выложи яички мне на ладонь. Брызгай не отворачивайся... Ещё, ещё!!!
     Я слышала: Лёша, то ли рычал, то ли стонал, то ли стонорыкал. Моё воображение нарисовало, как струя спермы, бьет фонтаном промеж грудей Софи, падает на ее лицо, шею. Отпуская грудь, она ласкает, с зажимом, его мошонку и снова струя спермы бьет прямо в Софи. Лёша её навеки!
     И почему у меня так, как у Софи не получилось? Она его завоевала, покорила! Почти полминуты из телефона были слышны надрывные хрипы наслаждения! Лёша изливался и изливался.
     Зашумела вода, и мне стало плохо слышно. По каким-то обрывкам фраз, - в основном говорила Софи, - я поняла, что она умывает Ласканио, смазывает одним из своих кремов. Лишь последнюю фразу, я услышала отчетливо.
     Специально для меня, Софи закрыла воду и проговорила:
     - Теперь иди, мой мальчик. Рокси нужно помыться снова. Я скоро. И мы все вместе будем пить чай...
     Я отключила телефон, сунула под попу - инстинктивно, и закрыла глаза. Вроде как задремала, пока они налаживали отношения.
     Лёша вошел в зал. Я лежу. Глаза закрыты. По наитию, поняла: он прошел до окна, вернулся. Будить Лёша меня не решается. Что ж, придется просыпаться самой. Открыла глаза.
     - Лёша!!! - я их широко открыла.
     Ласканио большой разгуливал по залу голый! И совершенно не стеснялся Ласканио маленького. Сверху донизу, Лёша светился счастьем.
     - Ты не спишь?!
     - Да, уснешь тут! Трусы хоть одень!
     - Рокси сказала, чтоб я походил обнаженным, привык к женским взглядам.
     - Рокси?! - сделала я лицо непонимания.
     - Тётя Соня. Но, она не разрешает мне её так называть.
     - Вы подружились?
     - Да... Тёть Тань, я понял, почему вы её полюбили. Она такая, такая! . .
     Мы снова с Лёшей на "вы". Какой день бьюсь, бьюсь, а всё - тётя! А Софи, полчаса провела с Лёшей в ванной и уже Рокси... А он гуляет предо мной, словно родился Аполлоном. Солнцу стесняться нечего!
     - Ты!!! Ты, ты... И ещё раз, ты, Лёша! Не вы, а ты - влюбилась! - сорвалась я, и подумала: "Действительно, влюбилась".
     - Простите...
     - Прости! . .
     - О чём это вы? - зашла Софи, в банном халате, чалмой полотенце, пожала Лёше член. - Красавчик! Писить хочешь?
     - Хочу...
     - Тань, где у тебя чистые мужские носовые платки? Нужен большой, хлопчатобумажный.
     - У меня их нет! - съязвила я, глядя на Софи с ревностью. - Как и большого носа, чтобы ими подтирать!
     - Рокси, у меня есть! - всполошился Лёша.
     Он меня добил! Я отвернулась к стене, мысленно прокрутила: "И никому не доверяйте своих платочков носовых...". Вот привязалось! Трагедия, акт последний, печальный...
     
     Глава двадцать третье.
     
     Носовой платок, Лёша достал из спортивной сумки, с которой приехал и водрузил на стол в зале, словно там ему и место. Я лежала, отвернувшись, разглядывала стену, но, каким-то кожным зрением, всё видела. Внутрь меня обострилась донельзя, и мне не составило труда вообразить, как он, совершенно обнаженный, - с маленьким Ласканио, торчком! передал платок Софи.
     Я постаралась, чтобы моя грудь, от вдоха-выдоха, не сильно приподнялась, но, обтягивающее, вязаное платье, меня тоже предало. И чего расстроилась?! Поворачиваться не стану! Пусть делают, что хотят!
     Софья Павловна попросила его принести из кухни пол-литровую банку. На стёке над раковиной, стояла парочка мытых, под молоко, и Лёша доставил одну мгновенно, даже не спросив: зачем? Потом, она заслала его за полиэтиленовым пакетом, и снова он не задавал вопросов!
     Лёша был точно ручной! Я лежала на нераздвинутом диване, в полном неудобстве, спиной к ним. Я вам скажу, что при распухшем, уложенном на подушку голеностопе, это было не просто! Но, в знак протеста, показывая, что тетя Таня ещё здесь, - жива и не лишена чувств, я сильнее натянула на попу платье, одернув его по здоровой ноге ниже насколько это было возможно при подоле мини.
     Софи прошла до чудо ларчика, размером в часть прихожей, и, мягкой поступью, вернулась. Каждый её шаг иголкой вонзался в моё сердце. Я так раздвоилась! Стала видеть "третьим глазом" , прикрытым узором "Тюль" крупной вязки.
     Даже и не полагала, что он там! В книгах по йоге - скучая, иногда читала, говориться об открытии аджна чакры в другом месте. Ну да ладно, где открылось, там - открылось! Энергия просто взбурлила во мне - "непреодолимый экстаз в области головного мозга".
     Перевожу - крыша съехала! Многие, кто подобное испытал, утверждают: она это, - любовь! Если съехала полностью. А если чуть, чуть, то - влюбленность. Я задумалась, Софи, Лёша, к кому у меня полное наваждение, а к кому нет? Что экстаз, напрочь, снес мне чердачок, я уже не сомневалась.
     - Давай, Ласканио, надуй нам в банку золотого дождичка, не стесняйся, - произнесла Софи. Чтобы это услышать, мне не потребовалось дополнительного уха.
     - Прям здесь! - ответил Лёша.
     Ничего отрицательного в голосе! Он предвкушал, как Софи, янтарем своих глаз, станет смаковать "писающего мальчика".
     Нет, это я тоже должна видеть! И не третьим глазом, - где бы он у меня не открылся, а двумя, расположенными по обе стороны моего носа, сморщенного от услышанного. Я повернулась. Софи держала банку под стручком Лёши, ой простите - под Ласканио, стараясь не прикасаться. Иначе он станет расти и дождик не прольется.
     Я прыснула смехом. Не удержалась. Наверное, материнский инстинкт во мне ещё непробудно дрых.
     - Тань, перестань! Ты хочешь завтра бегать? - не отвлекаясь от процесса, ответила Софи на мой, не к месту, смешок. Но, вы бы сами посмотрели! . .
     - Хочу... - ответила я
     - Красавчик! - под стук золотой струи о дно банки, мягко похвалила она, то ли Лёшу, то ли непосредственного исполнителя журчания. - Ещё капельку? Ну, давай встряхни... Вот, так... Прекрасно!
     Это было так мило. Словно перед ней был маленький мальчик, неожиданно захотевший пи-пи в общественном месте! И он - парень под метр восемьдесят, доверительно брызгал в стеклянную банку, как в далеком детстве, стоя голеньким перед мамой. У Софи было три сына и опыт в таких делах большой.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ]

Читать из этой серии:

Читать также:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.