Рассказ №22677 (страница 2)

     
     - Да. Что это было?
     
     - Я восстановила резерв и продолжала держать руку в воде. Энергия - она сама как вода, заполняет ямки и впадины, а в месте любой раны ее уровень резко понижается. Вот энергия и стремится туда, как ручей в овражек.
     
     - Но ранка так и не зажила.
     
     - Конечно. Исцелить самого себя далеко не каждый Магистр сможет. Понимаешь, это ведь чужая энергия, организм отторгает ее, как чужую плоть, а я еще не умею ее преобразовывать. Ранка светится, потому что энергия, не усваиваясь, ищет выход и находит его, растрачиваясь на свечение.
     
     - То есть ты не можешь справиться даже с крохотной царапинкой? - удивленно уточнил Лён. - А как же твоя стоматологическая практика?
     
     - Ну-у, лечить других значительно легче. Самый профессиональный цирюльник пользуется услугами коллег. Ничего. Научусь со временем. Но место под осиной на всякий случай попридержи. - Я задумчиво облизнула окровавленный палец.
     
     - Вкусно? - невозмутимо поинтересовался вампир.
     
     - Угощайся. Лён: - Я вспомнила одну пренеприятную вещь и не смогла удержаться от брезгливой гримасы. - Лё-ё-ё-ён... Клоп!!!
     
     Я сама уткнулась ему в грудь.
     
     - Да, он все еще там. - Лён небрежно поворошил волосы. - И выглядит счастливым.
     
     - Я не клопиная благотворительница! Вытащи его!
     
     На сей раз он повел охоту более расчетливо и взял клопа измором, когда тот с отчаяния выскочил возле левого уха.
     
     - На, возьми на память. - Прихваченный за спинку, клоп озадаченно поводил лапками.
     
     - Оставь себе. Посади в банку и храни за образами. - Я провела рукой по встрепанным волосам, хранившим движения его пальцев и лапок клопа. - Пойду, пожалуй, сосну часок-другой. Уж больно беспокойный денек выдался, хоть бы ночь не подвела.
     
     Глава 19
     
     Я проснулась и долго лежала на спине с открытыми глазами. В комнате было темно до полной слепоты. Меня не покидало странное ощущение, что кровать подпрыгнула и этот толчок, сотрясший все тело, послужил побудкой. Мышцы мелко и неестественно подрагивали, словно их только что отпустила судорога. Неприятные ощущения мало-помалу сглаживались, но тревога не уходила. Что-то было не так. Что-то изменилось. Что-то послужило толчком.
     
     Комод безмолвствовал. Гобелен не подкрадывался ко мне, раззявив бахрому. В доме не было никого постороннего, и Крина дышала так ровно, словно действительно спала. На всякий случай я пустила по комнате блуждающий поисковый импульс, и он ткнулся ко мне в ладонь без изменений, не встретив ни одного хоть что-либо имеющего против меня живого существа.
     
     Несмотря на царившую вокруг идиллию, мое беспокойство усилилось.
     
     Мой сон испугался не меньше; он бежал без оглядки, я не обнаружила его ни в одном глазу. Чтобы разрядить обстановку, я тихо заговорила вслух. Это иногда помогает. Прочитав себе нудную нотацию о суевериях, я рассмешила себя старым анекдотом, погладила себя, любимую, по головке и только собралась спеть себе колыбельную, как поняла, чего мне не хватает для полного счастья Волчьей колыбельной.
     
     Волки молчали.
     
     Меня разбудил резкий обрыв ноты.
     
     Меня подтолкнула тишина.
     
     Я села на кровати, сжимая край одеяла.
     
     И услышала слабое царапанье в дверь.
     
     Шурх. Шурх-шурх.
     
     И тишина:
     
     Я откинула одеяло и медленно спустила ноги на пол.
     
     Шурх-шурх-шурх.
     
     Я встала и на цыпочках подкралась к двери.
     
     Шу-у-урх.
     
     * * *
     
     Я повторила в уме заклинание, сбилась, перепугалась до смерти и долго не могла вспомнить самое начало.
     
     А затем как можно беззвучнее потянула ручку на себя, и в щель просунулось звериное рыло, мохнатое и клыкастое.
     
     От неожиданности я оцепенела на долю секунды, иначе волку пришел бы конец. Я бы его испепелила. Это был наш волк, я узнала его по рваному уху и белой проплешинке-шрамику над левой бровью.
     
     Волк настырно протискивался в щель, скребя лапами и тихонько поскуливая от ужаса. Я уступчиво выпустила ручку, и он скользнул мимо меня, щекотнув голые ноги теплым ворсом; забился под стол, вздыбив шерсть на сгорбленном загривке. Глаза светились двумя прозрачными янтарями. Я не решилась его погладить. Накинула куртку поверх длинной ночной рубашки и вышла во двор.
     
     Узенький новорожденный месяц практиковался в освещении притихшей земли; у него это выходило не очень хорошо, зато красиво и таинственно. Но той звенящей, поразившей меня тишины, в лесу не было и в помине.
     
     Я прислушалась и различила тихий русалочий смех, тонкий хрустальный звон бьющихся на счастье бокалов, жалобный посвист иволги, шуршание дождя по мокрым листьям и легкие девичьи шаги по песку, залитому лунным светом. Я не должна была прислушиваться. Этот шум нельзя было разделять на привычные звуки, как нельзя дробить мелодию на отдельные ноты. Иначе не услышишь самой мелодии.
     
     Ее напевал фонтан. Месяц любовался на свое мерцающее отражение, а фонтан перебирал его лучи, как струны гуслей. Звездный свет пропитывал капли и, подхваченный западным ветром, разбивался о гранит мостовой, где образовалась солидных размеров лужа. Мне стало зябко, я передернула плечами и отвернулась.
     
     И увидела две светящиеся точки.
     
     Выпученные глаза в кустах всегда вызывали у меня нездоровые ассоциации, а эти к тому же не мигали, и узкие черточки зрачков казались грязными трещинами в рубинах круглых радужек.
     
     Стоит ли говорить, что обладатель вышеупомянутых очей не вызвал у меня особого восторга, а также желания познакомиться поближе. Подобные им стекляшки заполняли высохшие глазницы чучела оборотня в музее Неестествознания. Глаза редко ходят парами, обычно они укомплектованы сотней зубов, дюжиной когтей и пищеварительным трактом. Именно в такой последовательности.
     
     Я не двинулась с места. Убегать от оборотня бессмысленно, идти навстречу - тем более, а шаг влево или вправо ничего не изменит. Поэтому я осталась стоять, предоставив право первого хода глазастому незнакомцу. Не дождавшись меня под кустом, он беззвучно и обманчиво медленно вышел-выплыл на мостовую. Было в нем локтей шесть в длину и три - в холке, лапы тонкие, гибкие, без четко выраженных суставов, на шее мохнатый воротник, морда неправдоподобно вытянутая, приплюснутая, нос без мочки, ноздри утоплены в шерсть, малоподвижные заостренные уши прижаты к бокам головы.
     
     Он был похож: и в то же время не похож на оборотня. Что-то меня смущало. Я не могла отнести его к конкретному виду (их, как известно, шесть) . Как будто неопытному художнику поручили изобразить оборотня, и он намалевал его, руководствуясь одним соображением: непослушные дети, которых будут пугать его картиной, должны зареветь еще до того, как отдернут занавеску.
     
     Жуткий облик и внушительные размеры твари окончательно убедили меня в ее нереальности. Фантом? Морок? Кто мог его создать? Нет, морок не смог бы прикончить тринадцать человек, разве что несчастные скончались от инфаркта.
     
     Тварь тихо зарычала. Мороки так не умеют. Отвратительный звук, пробирающий до самых печенок. Меча у меня не было, и слава богу. В противном случае я бы уронила его на ногу. Я почти убедила себя, что оборотень ненастоящий, и рык застал меня врасплох. Вот бы в дополнение к курсовой привезти в Школу чучело нового вида нежити. Как бы это прикончить его, чтобы сохранить шкуру в целости и сохранности? Допустим, мне это удалось. Что дальше? Ободрать? Засолить шкуру в бочке, а кости выварить? А шерсть от соли не вылезет? Может, выделать ее здесь, в Догеве? Надо спросить Лёна, есть ли у него на примете опытный таксидермист. А можно сдать в музей только скелет, а из шкуры пошить доху и дубленку. Доху - на каждый день, дубленку - на выход.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ]

Читать из этой серии:

Читать также:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.