Рассказ №23029

     С минуту она ещё поправляла волосы, редактировала глаза и губы, и лишь потом, решив, что красота наведена полностью, повернулась и ответила.
     - Я тебе честно скажу, студент. Ты конечно молодой, зелёный и выглядишь как ботаник-замкадыш, но ощущения своей кодировкой мне устроил исключительно приятные, которых не испытывала никогда и никогда не забуду. Это как смерть и рождение, как вспышка чистого удовольствия, растянутая на века. Не знаю, как выразиться точнее. Кстати, а ты когда на учёбу? Я в воскресенье в Москву, как насчёт вместе? - закончила, состроив мне глазки.
     - Не, я на больничном, - ответил я, с сожалением стуча по ноге.
     - А, ну да, - согласилась она и присела на диван. - Жаль. В смысле, что вместе не получится, а то бы: - не закончив предложение, вытащила из сумочки айфон, включила и с сожалением покачала головой:
     - Увы, но мне пора. Очень приятно провела время и надеюсь с пользой, - закончила говорить, вставая.
     - Да, пора, - согласился я и подтолкнул Катришку. - Последовательно, не перескакивай.
     - Красный один, Вера, - сказала сестра, не скрывая злорадства.
     - Причём здесь красный? - удивилась девушка-автобус и вдруг забеспокоилась. Нервно огладила на себе брюки, будто что-то стряхнула с ляжек, сглотнула, и поспешила в прихожую, к босоножкам. - Мне действительно надо срочно бежать.
     - Красный два, - продолжила счёт сестрица теперь уже спокойным тоном.
     Послышался шумный, хриплый выдох. Мы с Катришкой переглянулись и синхронно встали. Меня кольнул страх от воспоминания о последствиях прошлого сеанса, но ничего, боль не появилась. Наоборот, вроде как сила в ногах добавилась.
     В прихожей Вера сидела на корточках, спиной прислонившись к стене. Руки были зажаты между ног. Она глубоко дышала, явно пытаясь успокоиться. Увидев нас, девушка пересилила себя и потянулась к обуви.
     - Сейчас, обуюсь: что-то прихватило: - она пыталась хоть как-то объяснить собственное поведение.
     - Красный три, - сурово продолжила счёт Катришка.
     - О-о-ох, - вырвалось из Веры и руки вернулись обратно в промежность.
     Одна ладонь осталась там, активно двигаясь, другая поднялась к груди и стала мять её через одежду. Иногда девушка посматривала на нас, и взгляд её был виноватым, как у сенбернара. Что-либо сказать у неё не получалось - тихие, воющие стоны не перекрывали слова, нет, она банально не могла сообразить, не знала, как оправдаться.
     Катришка, как мне показалось, прождала издевательски долго, прежде чем сказать "красный четыре". И понеслось. Вера начала сдёргивать с себя одежду.
     Судорожно расстегнула и спустила штаны с трусами, задрала поверх грудей лифчик, руки загуляли по голой щели и по молочным железам. Правая, которая поселилась между раздвинутых ног, работала с частотой вибратора, периодически утопая в безразмерном лоне, левая тискала грудь, вытягивала соски. Мне представлялось, что там останется огромный синяк. Громкие стоны перемежались с хриплым шёпотом:
     - Боже, скорее: не могу больше: ну пожалуйста, господи: кончить, кончить, мне надо кончить: по-жа-луй-ста!
     - Красный пять! - торжественно произнесла Катришка.
     Вера задёргалась, повалилась на пол, оказавшись спиной к нам, застонала ещё громче и замерла, сведённая сладострастной судорогой - теперь не мостом, а в позе эмбриона, свернувшись калачиком. Наконец, раздался облегчённый выдох и послышалось тихое:
     - Хорошо: божечки мой, как хорошо:
     Она пролежала почти минуту, прежде чем стала подниматься с неуютного, холодного, жёсткого пола. Встала на ноги и молча принялась натягивать штаны, не стесняясь нас совершенно.
     - Не надо Кать больше, пожалуйста, - попросила потрясённая Вера.
     - А я тут причём? - притворно возмутилась моя хитрая сестрица. Её дыхание было тяжёлым, ноздри трепетали.
     - Это же ты делаешь, ведьма малолетняя, - норов Веры всё-таки прорвался.
     - Красный пять! - жёстко произнесла Катришка и пояснила. - Это тебе за ведьму.
     Я не стал смотреть на новые пароксизмы сладострастия. Надоело. Наказание удовольствием оказалось не таким интересным, как мне представлялось, а Катришке наоборот, понравилось. Как она возбудилась! Совсем не по-детски.
     - Не надо больше, прошу тебя, хватит, устала: пожалуйста, умоляю, скажи пять: Да-а-а!!! О, нет, нет, только не ноль! У-у-у не-е-ет: да, да, да, сейчас, пожалуйста, скорее:
     Тихие команды Катришки я не слышал, зато голос Веры пестрел всеми оттенками эмоций: от грязного унижения с уничижительной мольбой до светлого восторга с блаженством и благодарностью.
     "Пытка апельсинами" , - если кто помнит старую картину "Спортлото 82" , - продолжалась полчаса. Позвонила мама, попросила меня заглянуть в холодильник и напомнить, что там имеется. Поинтересовалась, почему Катя не берёт трубу и разговор завершился. Значит, скоро мама будет дома. Катришке пришлось сворачиваться.
     - Ты бы видел, Петюнь, как она мне в ноги бросалась! - восторгалась сестра, пребывая в состоянии эйфорического возбуждения. Её взор будто бы плёнка масляная покрывала, как яйцо в глазунье. - А знаешь, что было самым действенным в воспитании? Когда после четырёх командуешь ноль. Это что-то. Ноет как ребёнок, которому конфетку не дали, чуть ли в истерике не бьётся.
     Такая Катришка мне не понравилась, и я влепил ей увесистую пощёчину. Сестра в изумлении открыла рот и захлопала ресницами. Пелена сладострастия с глаз сползла.
     - Где Вера? - Спросил сквозь зубы, испытывая чувство вины.
     - Вот же хлопнула дверь, не слышал что ли? - Катришка ответила с обидой, потирая щёку. - По лестнице ковыляет ещё, поди. Сил у неё не осталось.
     Я сорвался, забыв о костыле.
     Вера стояла на площадке подъезда и вызывала такси. На белых брюках в задней части промежности расплылось заметное влажное пятно.
     - Вера, подожди! - девушка обернулась. Её лицо было усталым, но, я удивился и впал в лёгкий ступор, - страшно довольным, умиротворённым.
     - Отмени пока тачку, - попросил, соображая, что делать. Планы менялись.
     - А я и не дозвонилась ещё:
     - Очень хорошо.
     Я огляделся. На улице - ни души. Можно рискнуть.
     - Смотри мне в глаза: - ввести девушку в транс оказалось необычайно легко, словно она только этого и ждала.
     Вначале я хотел убрать привязку Веры к голосу Кати - поведение сестры меня напугало, но, увидев усталую, но довольную девушку, оргазмами не измученную, а наоборот, удовлетворённую, передумал. Решил попробовать повлиять на саму физиологию - мокрое пятно на штанах Веры подсказало, что попытаться можно.
     -: можешь, если захочешь, кушать больше. Лишние калории не усвоятся, не станут использоваться на построение жира, а выйдут неиспользованными:
     Когда я сказал "три" , девушка встрепенулась и принялась заново набирать номер, а из меня будто стержень вынули. Я почувствовал слабость и опустошённость. Я физически ощутил, как из меня изъяли что-то важное, от самой сути отъяли, из глубины души выдернули.
     Я еле поднялся назад. Ничто не болело, не ныло, не тянуло, а просто жить не хотелось. Уснуть удалось лишь под утро - мысли тревожные не давали.
     И пришла седая старуха:
     
     Глава 3
     
     В школу я теперь ходил не в свою, в чужую. Ездил на другой конец города за шесть остановок от дома.
     Засела в сердце заноза и я никак не мог от неё избавиться. Умом понимал, что не прав, но сердце отходить не желало. Мне казалось, что все меня предали. Первые пару месяцев, когда я слёг, друзья и одноклассники приходили часто. Сидели с постными рожами, пытались развеселить, что-то советовали. Потом стали приходить реже, потом ещё реже, потом гости кончились совсем. Со злости я удалил и заблокировал все их телефоны и более ни с кем не общался. Записался в новую школу. Мама меня поняла.
     За полтора месяца учёбы я прослыл в классе типичным ботаником. Оно и неудивительно. Домашнее обучение многое упускало и мне приходилось нагонять, причём усиленными темпами. Одиннадцатый класс, ЕГЭ светит. Подколки, смешки и даже угрозы быстро сошли на нет, потому что плевал я на них - депрессия, начавшаяся возле подъезда, схлынула всего на несколько пунктов. Новых приятелей - неприятелей я попросту не замечал, включая женскую половину человечества. Днём отвлекался от тяжких мыслей, занимаясь учёбой, а ночью приходила старуха. Я бы и о гипнозе думать забыл, если бы не ночная ведьма. Мама, оказывается, нездоровым воображением не страдала, не приврала в истории со знахаркой ни на йоту.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ]

Читать из этой серии:

Читать также:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.