Рассказ №23678

     - Ну смотри же теперь! - процедила Женька, но вместо того чтобы продолжать понукания девки сели за столик и достали сигареты. Пока они курили, к Олежке вернулась кое-какая возможность двигаться, и его, дрожащего и ослабевшего, пинком затолкали в дом, по коридору затащили во вторую по счёту дверь слева, где оказалась довольно большая кухня.
     Кроме газовой там же была и дровяная плита, уже недавно затопленная - рядом в специальном ящике всегда находился некоторый запас дров. Девки, кто в халатике, кто в сарафанчике, расселись за широким массивным столом, покуривали и о чём-то болтали. К форточной раме был прицеплен почти неслышно работающий вентилятор. Около двери стояла одноразовая миска с парой вареников, куском обгрызенного и изжёванного, но не доеденного и выплюнутого по причине жилистости сала, обгрызенная же хлебная корка и с горсть ягод черноплодки из компота. Туда же были свалены какие-то остатки рыбных консервов и куриные кости с хрящами. Женька с силой ткнула Олежку лицом прямо в миску - "Это тебе! Жри!". Другие девчонки стали развешивать над плитой мокрые подушки.
     Олежка кое-как устроился на локтях - благо наручники на него не одели, поскольку запястья у него оказались до крови истёрты верёвками - и начал через тошноту поедать объедки. Марина села на стул позади него и от нечего делать стала шевелить и тыкать большим пальцем ноги его яички и член, приподнимать и подбрасывать их, а палец второй ноги засовывать ему в анальное отверстие. Олежка сделал вид, словно он не замечает издевательских прикосновений, и только сопя проглотил изжёванное сало, обгрыз головки с костей.
     - Ты чего за собой оставляешь недоеденное? - прикрикнула Женька. - Кости чтобы тоже съел целиком!
     - Это полезно! Кальций! - захохотала Вероника.
     - Ты знаешь, для чего мы растопили плиту? Не только чтобы просушить подушки! - продолжала Женька. - Это чтобы ты, замёрзший цуцык, мог бы хорошенько погреться, но только не около плиты, а на ней! Разложим, так вмиг разогреет до последней косточки, если не будешь слушаться!
     Даже стекло в окне зазвенело от сумасшедшего хохота. Марина чуть не грохнулась со стула, даже и вместе с ним.
     - А что, неплохая идея! Но сначала следует хорошенько прогреть его попку крапивкой, пока она не завяла! И розги уже просолились, так что чего же мы ждём? - сказала она и ткнула Олежку в дырочку. - Долго собираешься ещё вкушать? Ну-ка, покажи удовольствие хрюканьем! Или не понял, что велено? - цепочка со свистом легла ему на спину, оставив вздувшуюся фиолетовую полосу.
     - Хр! Хрры! Хр! Хр! Хрры! - кое-как выдавил из себя Олежка. Девки с визгом захлопали в ладоши, заходясь смехом.
     Тучи быстро тянулись по небу, вовсю гулял грозовой ливень. Девки порешили продолжить наказание в дровянике, где как раз и находились орудия этого наказания. Вопрос встал лишь в том, в каком положении это наказание проводить. Тащить туда громоздкую и длинную скамейку, которую там не поставить особо устойчиво, не вмять ножками в твёрдую почву, они не захотели. Сошлись на том, что стоящему на четвереньках Олежке кто-то из них будет зажимать между ног шею, а две другие - стегать с двух сторон, одна прутом, а другая крапивой, после десяти ударов они поменяются "инструментами", и так же поступит и вторая пара.
     Но дрова в плите уже прогорали, и девчонки решили несколько подождать, чтобы запечь в горячей золе под углями картошку. Олежку заставили облизать пальцы на ногах у Марины и загнали под стол. Так прошло ещё больше получаса, затем, наевшись, они сцепили ему руки наручниками и поволокли несчастного Олежку в дровяник. Скинув дождевики, начали выбирать место поудобнее. Тут Марина что-то шепнула Лере, указывая куда-то. Девки разошлись довольными криками. В углу, около поленницы стояли довольно старые массивные ко́злы. Олежке расковали руки и приказали вытащить эти ко́злы на середину сарая и поставить в паре метров от поленницы. Вероника пошла за верёвками.
     Грубо схватив его за волосы и за руки, Олежку швырнули на брус ко́зел. В следующие мгновения он был переброшен через ко́злы так, что повис на них вниз головою; ноги ему растянули в стороны с такой силой, что захрустело в паху́, Олежка взвыл от боли. Не обращая внимания на его крики, девки ловко привязали его за ноги и за руки к ножкам ко́зел. Лера смочила тряпку в рассоле где мокли розги, и обтёрла ему ягодицы. Исхлёстанную попу обожгло и защипало, Олежка заныл и задёргался.
     - Это полезно, хорошо обеззараживает. Впрочем, крапива имеет тот же эффект. Так что не бойся, помереть не дадим! - усмехнулась Лера.
     В это же время другие девчонки вынули из ванночки и прислонили к ко́злам десятка два прутьев подлиннее. Первой парой стали Марина и Вероника. Первая вооружилась гибкой розгой, а другая выбрала около десятка лучших стеблей крапивы с наиболее широкими листьями, взяла их через газетный кулёк, несколько раз встряхнула в воздухе, расправляя и расширяя этот веник.
     - Ну-с, приступим благословясь! - Марина крутанула прутом, и сделала широкий замах. Стеганула. Быстро и резко, не напрягая руки́, по правой, дальней от неё Олежкиной ягодице. Он задёргался, и мгновенно поперхнулся каким-то отрывистым, словно то ли хохочущим, не то кашляющим криком. Поперёк ягодицы протянулся багровый рубец. В середине его кожа вдруг несколько расползлась в стороны, жгучая боль резанула вглубь, жутко защипало. Вероника, встряхнув ещё раз пучок крапивы, хлопнула им по той же половинке попы, несколько задев и другую, внутренние стороны ягодиц и середину попы, дырочку, чуть ниже неё, и до самого копчика. Словно тысячи муравьёв разом впились Олежке в попу, по коже как опахнуло огнём, нежные места внутри загорелись страшной болью. Тем временем Марина полоснула по левой стороне. Снова как огненный стержень вошёл в него, опять защипало. Вероника, тряся "веник", стегнула поверх рубца от розги, попав и в середину. Олежка заюлил и запрыгал.
     После третьего удара отломился конец у прута, от следующего он сломался вовсе. Вероника выжидала, пока Марина выберет новый прут, взгрела Олежку. Но и её крапивный "букет" оказался уже основательно истрёпанным, ей пришлось отойти за свежими стеблями.
     Порка продолжалась, становясь всё более мучительной. Сначала удары розгой и крапивой воспринимались в отдельности, сами по себе. Но затем они начали дополнять друг друга, сливаться один с другим, но уже не вдвое, а втройне больнее каждого в отдельности, вся попа у Олежки покрылась зудящими волдырями, которые в следующий момент рассекал прут, и тут же рубец, очень часто с просечками кожи, в которых оставались впившиеся частицы коры или дерева, накрывало огнём от крапивы. И Марина, и Вероника обновляли "инструменты" уже по третьему разу, на десятом ударе третья розга разлетелась, а от третьего пучка крапивы оставались измочаленные стебли. Подруги поменялись местами, чтобы удары розгой можно было б наносить с наибольшей силой.
     Девчонки распалялись с каждым новым ударом. У Вероники получалось настолько крепко, что прутья, несмотря на свою гибкость, ломались после третьего, а иногда даже и второго удара. Хлестала она с оттяжкой, чаще старалась попадать по самому низу попы, в складку между бедром и ягодицей. Марина не отставала. Хлеща крапивой в самую середину, по дырочке и около неё, она делала протяжку по правой ягодице, а вытянув по левой - залезала в середину. Истрёпанные пучки крапивы тоже отлетали один за другим, Лера и Женька даже всерьёз забеспокоились, не потребуется ли идти за нею снова. Олежка захлёбывался и задыхался от воплей.
     Когда Женька погладила его прутом по попе прежде чем "распечатать ему свой визит", как она выразилась, он лишь мелко дрожал будто в ознобе. Попу как обливало огнём, она жутко зудела, наливались волдыри, неимоверно саднили и щипали язвы от розог. Олежка и представить себе не мог, что именно розги окажутся страшнее всего!
     Встав несколько боком, Женька прошлась снизу вверх и чуть-чуть наискосок попы, несколько захватив внутреннюю сторону ягодицы. Выступила кровь. И поверх - жгучий удар крапивой. Олежка зашёлся в криках.
     - Эть как извивается! Сейчас прошпарим тебя ото всех болезней! Эть! Эть! Эть! - приговаривала Женька, заменившая уже четвёртый прут. - Помнишь, за что тебя? Госпожа не спрашивает - рот на замке! Эть-та!
     К концу порки действительно остались штуки четыре самых вялых стеблей крапивы, которые Женька всё-таки не стерпела "доистратить" - "за крики". Розог зато осталось вполне порядочно, на несколько дней, как посчитали девчонки - "Зато лучше размокнут и больше просолятся!".
     После порки еле живого Олежку подтянули на брус ко́зел несколько выше, уложив не поясом а бёдрами. Марина обтёрла намоченной в солёной воде тряпкой его попу, выковыривая ею же впившиеся в его кожу и влипшие в язвы мелкие фрагменты розог - Олежку заколотило от дикого жжения. Девки одели страпоны. Но сейчас это для него оказалось облегчением - гель для страпона охладил, умерил и затушил боль и жжение на отхлёстанной крапивой дырочке. Олежка, измученный и опустошённый, почти не реагировал на боль при вхождении страпона, лишь тупо дёргался при слишком сильных фрикциях и кричал только тогда, когда девки прижимались своим телом к его ягодицам.
     Отвязанный, Олежка сразу не смог пошевелиться - одеревенели и болели связки в бедренных суставах, и только несколько крепких ударов и прутом, и цепочкой заставили его кое-как подняться, чуть не упав. Он уже не помнил, как по приказанию девок он вернул на место ко́злы, собрал и отнёс на компост ошмётки крапивы, а переломанные прутья занёс на кухню, для растопки плиты - в его голове уже всё терялось словно в плавающем тумане... .


Страницы: [ 1 ] [ 2 ]

Читать из этой серии:

Читать также:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.