|
|
 |
Рассказ №13034
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Суббота, 13/08/2011
Прочитано раз: 27396 (за неделю: 63)
Рейтинг: 53% (за неделю: 0%)
Цитата: "Но обратно не закрыла, продолжила взбадривать старичка, помяв ноги с синими узлами расширенных вен, оглаживая дряблые ягодицы. Иной раз, будто случайно, палец указательный соскальзывал в ложбинку между волосатыми стариковскими ягодицами, как раз на фиолетовую гроздь узлов геморройных. Девка, обученная уловкам, делала движения особенно приятные для купца, тот довольно покряхтывал под ловкими руками...."
Страницы: [ 1 ]
И был у мадам Розановой, владелицы доходного дома свиданий, давний знакомый - 70-летний купец, Григорий Полуэктович К. Отличался купчишка не столь как крепким телосложением, а тягой неуемной к бабенкам. И то подумать, с младых лет жил в строгости, семья староверов, придерживались уклада и постов, вино и табак считали диавольским порождением.
Женился по воле батюшки, с женой в ладу и согласии прожил тридцать лет, детей пятерых народили. Все они выросли, девицы замуж с батюшкиным благословением повыходили, сыновья выбрали путь, по купеческой же части. Жена благополучно отошла в мир иной от болезни сердечной более пяти лет назад, дела торговые шли хорошо, занимался ими нанятый управляющий, тоже из староверов. И открылась тут в купчишке тяга неуемная к женскому полу. Правду говорят: "Седина в бороду, а бес в ребро". Заводить постоянную любовницу старичок опасался из-за огласки, может из-за скупости, а повадился заказывать девиц из заведения мадам Розановой.
Правда или нет, но ей, в порыве откровения, одна из девиц призналась, что за ночь, старичок, из которого песок сыпался, сошелся с ней пять раз. Хозяйка в начале не поверила, считая это брехней, только другие девицы, побывавшие в гостях у купчишки, сказанное подтвердили.
Мало того, начали отказываться ездить к нему, мол, старичок охаживает всю ноченьку, до крови манденку рвет, при случае и в "рябуху", в задницу, то есть по уличному, запустит "елдака" , а чаевых за беспокойство, скупится давать. Вдобавок, домогается, чтоб театры всякие показывали. Девки, в основном, были из уличных, соображения не хватало, старичок гневался, иной раз под горячую руку и поколачивал кое-какую. Так это или нет, судить никто не брался, но то, что в постели мог дать фору некоторым молодым, признавали все гулящие девицы.
Месяц назад заезжий сутенер Гибмантович, киевский еврей, давно работавший на хозяек московских бардаков, привез партию хохлушек из Малороссии. Новенькие девки уже заканчивали "университеты" , надо было скорее приспосабливать их к делу, пока не истрепались. Постоянные клиенты был в курсе "пополнения" , даже очередь образовалась из господ, желающих в числе первых вкусить свежих плодов продажной любви. Не удивительно, что, встретившись на улице со старичком, перебросившись парой слов, мадам выяснила, что купчик готов выложить некую сумму за чудачества свои стариковские.
Рассказ о сиротке-гимназистке, которая из дома убежала от родителей-извергов, помешавших чувству девичьему, заинтересовал старого жеребчика. Назначили время встречи, утрясли условия, в том числе и денежные. Мадам, вернувшись в дом, поднялась в кабинет и зазвонила в колокольчик. В дверях возник швейцар Степан
- Чего, мадама, изволите?
- Степан, голубчик, позови-ка Груню. Она хоть тверёзая?
- С утра как стеклышко. С девицами урок проводит, жучит, чтобы к ремеслу прилежание имели, вчера двоих выпороть приказала. Они, шельмы, выдумали пива с водкой напиться, когда еще клинетов не было.
- Не клинетов, дурак, а клиентов. А ты что?
- Известно дело, отвел в кухню, юбки на голову и ввалил по первое число.
- Кожу- то хоть не испортил, дубина стоеросовая?
- Как можно, матушка, нешто без понятия. Мы энто дело завсегда понимаем, блюдем-с. Я их ладонью шлепал. Вопили, конечно, но как же без этого...
- Ладно, ступай, зови Груню.
Через пару минут в дверь постучала Аграфена, приоткрыв дверь, выжидательно уставилась на хозяйку.
- Заходи, заходи. Садись-ка, в ногах правды нет. Рюмочку выпьешь?
Аграфена отрицательно замотала головой.
- Ну и славно. Тогда давай про дело. Тут я одного гостя встретила, он к нам-то не ходит, девочек на дом присылаю. Прослышал, что новенькие появились, желает, старый пердун, чтобы гимназисточку-внучку представили. У нас есть кто-нибудь? Чтобы вид не больно лахудристый был, разговоры бы могла вести, а главное старичка бы ублажила?
- Есть, матушка. Глашка Засцыха сможет, она и в гимназии училась, пока на улицу не попала. Вид подобающий, навроде как из благородных, не истаскалась, я ей как раз про энто дело разговоры вела. Девка ловкая, понятливая, не больно толстая, манденку подбреем, платьице гимназистское коричневое покороче, панталончики с кружавчиками по низу. Они, старенькие, энто дело ужас как любят. Когда я только- только гуляться начала, Порфишка, сутенер тогдашний, заставлял так рядиться. Так от клиентов отбоя не было, деньги ручьем текли... Еще, думаю я, барыня, в лавке Постникова пирожков свежих взять, он вкусные печет, поджаристые. Пущай в начинку бараньих, да бычьих яиц положит. После них мужика с бабы не стащить. Дюжину в салфет заверну, словно внученька с гостинцем к дедуленьке пришла.
- Вот и ладно. Скажи Степану, чтобы извозчика подогнал, сразу гостинчик и отвезем. Порадуем, дедулю, пусть внученьку приголубит. А почто прозвище обидное? Почему засцыха? Не больна ли? Ты ей для порядку мохну-то промой. Сама глянь внимательней, заразы какой бы не было, мандавошек или прочей дряни. Понюхай, чтоб ни рыбой, ни какой иной прелью не пахло... Ну, ты сама с понятием...
- Не сумлевайтесь, в точности выполню. У меня еще отвар коры дубовый припасен, к такому случаю, да с квасцами вместе... Так обузим манденку, комар елду не просунет... А что Засцыхой кличут, так это девки за ней углядели причуду. Ежели ее долго мужчинка охаживает, так она от усердия сцаки-то и подпускает, только это не страшно. Которым клиентам ндравится, думают раззадорили девку, соки спустила, а энто она просто подсцывает - захихикала, жеманно прикрывая рот платочком Аграфена.
Через час в дверь Григория Полуэктовича постучался Степан, державший за руку небольшого роста девочку, одетую в скромное серое пальтецо с пелеринкой, на голове капор, закрывавший лицо от возможных любопытных взглядов. В руках она держала плетеную корзинку, накрытую салфеткой. Старичок, открыв дверь, засуетился, помог гостье раздеть пальтецо, снять калоши, одним словом, был само радушие.
- Ты, Степан, свободен, внученька у меня до вечера, верно, остаться решила? Потешит старичка, расскажет про житье-бытье, а то никто не заходит, не радует. Живу бобыль бобылем...
- А это, вам, дедуля, гостинчик. Мадам кланяются, просят пирожков откушать. Они так и сказали, чтоб не перечила ни в чем, была послушной. Сколько пожелаете, на столько и можно в гостях оставаться.
Прошли в гостиную, где на столе уже пыхтел, сияющий позолотой самовар.
- Посмотрим, какой гостинец дедуле принесла, баловница. Зовут-то как? Запамятовал...
- Глашенькой, деда. Принесла пирожков свежих, с пылу, с жару. Корзинку салфеткой покрыла, еще остыть не успели. Угощайтесь...
Григорий Полуэктович одет был в теплый верблюжьей шерсти халат. С удовольствием откусил от румяного пирожка, в восхищении закрутил седой бороденкой.
- Это ж надо, как угадала. Моих любимых, впрямь, еще горячие... С мясом, только не разберу, говядина али свининка постная?
Съев еще пару и пригубив чаю, встал из-за стола, и, приглашая, взял девицу под локоток. Прошли в спаленку, там старичок лег на широкую кровать, приспустив халат до пояса, повернулся лицом вниз.
- Чтой-то нонче распогодилось, верно, к дождю. Всю ночь спину мозжило, ты, внученька, помни-ка спину дедуле, глядишь, полегчает...
Глаша проворно стала растирать Григорию Полуэктовичу спину, кулачками постукивала, ловкие девичьи руки скользили по дряблой коже спины, пояснице, с каждым движением спускаясь ниже и ниже.
- Давайте уж и ноги помну, чтобы кровушку разогреть, по жилкам разогнать, - Глашка халат раскрыла, спустив ниже.
- Ой, простите глупую внученьку, - с притворным испугом вскрикнула девица, - не знала, что вы без исподнего.
Но обратно не закрыла, продолжила взбадривать старичка, помяв ноги с синими узлами расширенных вен, оглаживая дряблые ягодицы. Иной раз, будто случайно, палец указательный соскальзывал в ложбинку между волосатыми стариковскими ягодицами, как раз на фиолетовую гроздь узлов геморройных. Девка, обученная уловкам, делала движения особенно приятные для купца, тот довольно покряхтывал под ловкими руками.
- Давайте, теперь повернитесь, грудь вам помну. Вы говорите, как нравится больше, я понятливая. Дедуля, а, может вы сердитесь на что-то? Я ведь такая плохая, если желаете, накажите меня, - бормотала девка.
Старичок, довольный происшедшим, повернулся, приобнял девицу.
Страницы: [ 1 ]
Читать из этой серии:»
»
Читать также в данной категории:» (рейтинг: 86%)
» (рейтинг: 85%)
» (рейтинг: 68%)
» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 86%)
» (рейтинг: 87%)
» (рейтинг: 81%)
» (рейтинг: 83%)
» (рейтинг: 26%)
» (рейтинг: 87%)
|
|
|
| |
| | Я чувствую множество рук, похлопываний, поглаживаний. Кто-то пытается просунуть в дырочку палец. Я благодарно подаюсь навстречу этому движению и стараюсь не потерять начинающий изливаться в мой рот член. Замечательно! Густая пахучая сперма заполнила рот и мужчина тут же покинул меня. Я поднял голову. Глаза уже привыкли к темноте. В двух шагах я разглядел Олега - он смотрел прямо на меня и в то же самое время какой-то юноша отсасывал у него, стоя перед ним на коленях. | | |
| |
|
| |
| | Но ведь так бывает: вдруг окажется в электричке или в автобусе-троллейбусе ватага парней - ты скользнешь по ним взглядом, и - ни на ком твой взгляд не задержится, никого из ватаги не выделит, и ты, равнодушно отворачиваясь, тут же забывая эти лица, снова продолжишь смотреть в окно; а бывает: взгляд зацепится за чьё-то лицо, и ты, о человеке совершенно ничего не зная, вдруг почувствуешь к нему живой, невольно возникающий интерес - неслышно дрогнет в груди никому не видимая струна, зазвенит томительная мелодия, слышимая лишь тебе одному, и ты, стараясь, чтоб взгляды твои были незаметны, начнешь бросать их на совершенно незнакомого парня, с чувством внезапно возникшей симпатии всматриваясь в мимику его лица, в его жесты, в его фигуру, и даже его одежда, самая обычная, банальная и непритязательная, покажется тебе заслуживающей внимания - ты, исподтишка рассматривая мимолётного попутчика, будешь по-прежнему казаться отрешенно погруженным в свои далёкие от окружающих тебя людей мысли-заботы, и только мелодия, внезапно возникшая, никем не слышимая, будет томительно бередить твою душу, живо напоминая о несбывающихся встречах - о том, что могло бы случиться-произойти, но никогда не случится, никогда не произойдёт, и ты, вслушиваясь в эту знакомую тебе мелодию о несовпадающих траекториях жизненных маршрутов, будешь просто смотреть, снова и снова бросая исподтишка свои мимолётно скользящие - внешне безразличные - взгляды; а через две-три-четыре остановки этот совершенно неизвестный тебе парень, на мгновение оказавшийся в поле твоего внимания, выйдет, и ты, ровным счетом ничего о нём не зная, не зная даже его имени, с чувством невольного сожаления о невозможности возможного проводишь его глазами... разве так не бывает, когда, ничего о человек не ведая, мы без всякого внешнего повода выделяем его - единственного - из всех окружающих, совершенно не зная, почему так происходит - почему мы выделяем именно его, а не кого-либо другого? . . Сержанты, стоявшие в коридоре, были еще совершенно одинаковы, совершенно неразличимы, но при взгляде на одного из них у Игоря в груди что-то невидимо дрогнуло - неслышно ёкнуло, рождая в душе едва различимую мелодию, упоительно-томительную, как танго, и вместе с тем сладко-тягучую, как золотисто-солнечный мёд, - Игорь, еще ничего не зная о сержанте, стоящем наискосок от него, вдруг услышал в своей душе ту самую мелодию, которую он слышал уже не однажды... но вслушиваться в эту мелодию было некогда: дверь, на которой была прикреплена табличка с надписью "канцелярия", в тот же миг открылась, и в коридоре появился капитан, который оказался командиром роты молодого пополнения; скользнув по прибывшим пацанам взглядом, он велел им построиться - и, называя сержантов по фамилиям, стал распределять вновь прибывших по отделениям; Игорь стоял последним, и так получилось, что, когда очередь дошла до него, он оказался один - капитан, глядя на Игоря, на секунду запнулся... "мне его, товарищ капитан", - проговорил один из сержантов, и Игорь, тревожно хлопнув ресницами, тут же метнул быстрый взглядом на сказавшего это, но капитан, отрицательно качнув глазами, тут же назвал чью-то фамилию, которую Игорь из-за волнения не расслышал, добавив при этом: "забирай ты его", - Игорь, снова дрогнув ресницами - не зная, кому из сержантов эта фамилия, прозвучавшая из уст капитана, принадлежит, беспокойно запрыгал взглядом по сержантским лицам, переводя беспомощный, вопросительно-ищущий взгляд с одного лица на другое, и здесь... здесь случилось то, чего Игорь, на секунду переставший слышать мелодию, не успел даже внятно пожелать: тот сержант, которого Игорь невольно выделил, глядя на него, на Игоря, чуть насмешливым взглядом сощуренных глаз, смешно постучал себя пальцем по груди, одновременно с этим ему, Игорю, говоря: "смотри сюда", - и Игорь, тут же снова услышавший своё сердце - снова услышавший мелодию своей души, совершенно непроизвольно улыбнулся, глядя сержанту в глаза... он, Игорь, улыбнулся невольно, улыбнулся, движимый своей вновь зазвучавшей мелодией, улыбнулся открыто и доверчиво, как улыбаются дети при виде взрослого, на которого можно абсолютно во всём положиться, но сержант, проигнорировав этот невольный, совершенно непреднамеренный порыв, на улыбку Игоря никак не отреагировал, - коротко бросив Игорю "следуй за мной", вслед за другими сержантами он повёл Игоря в глубину спального помещения, чтоб показать, где располагается отделение, в которое Игорь попал, и где будет на время прохождения курса молодого бойца его, Игоря, кровать и, соответственно, тумбочка... всё это произошло неделю назад, - через полчаса от пацанов, которые прибыли чуть раньше, Игорь узнал, что сержанта его отделения зовут Андреем... | | |
| |
|
| |
| | Но как только я лёг на постель, намериваясь понаблюдать за кисой, все девушки переключили внимание на меня. Хоть у меня от возбуждения и были некоторые проблемы с потенцией, всё же это было незабываемо. А ещё Кира потом рассказывала, как показывала позже это фото своим мужчинам и очень гордилась тем, что у её мужа было одновременно три женщины. | | |
| |
|
|
| |
| | Еще неделю после операции мне предстояло оставаться под присмотром медиков, которые каждый день придумывали для меня новые анализы и обследования. С волнением ожидая того дня, когда, наконец, выйду из дверей клиники и приму все права и обязанности, условности, преимущества и недостатки новой половой роли, я учился произносить глаголы с окончанием <а> и справлять малую нужду сидя, что поначалу меня несколько смущало. Оказавшись в больнице, первое время при посещении женского туалета я стеснялся и робел от страха, что кто-нибудь заметит у меня пенис и устроит скандал. Теперь же я смело заходил в дверь с нарисованной на ней большой буквой <Ж>, но иногда пугался, когда, стоя перед унитазом, по старой привычке пытался достать член и не находил его. | | |
| |
|