|
|
 |
Рассказ №2260
Название:
Автор:
Категории:
Dата опубликования: Суббота, 14/05/2022
Прочитано раз: 18899 (за неделю: 1)
Рейтинг: 89% (за неделю: 0%)
Цитата: "Глаза чайного цвета и чайные розы в руках, вот и все что он запомнил о ней, девушке котрая была создана из дымного парижского воздуха, веселого смеха и молока с медом. Самолет уносил его из города любви, навстречу туманным невским долинам и балтийским холмам.
..."
Страницы: [ 1 ]
Она была в злоченом крепе,
В ее глазах грустили степи,
Когда она из церкви вышла
И вздрогнула, я застонал,
Но голоса ее не слышал
Но имени ее незнал...
И. Северянин Глаза чайного цвета и чайные розы в руках, вот и все что он запомнил о ней, девушке котрая была создана из дымного парижского воздуха, веселого смеха и молока с медом. Самолет уносил его из города любви, навстречу туманным невским долинам и балтийским холмам.
-- Этот пакет был оставлен для Вас на томожне - шелестяшим голосом пропел стюарт, протягивая ему что-то вроде большой папки обтянутой желтой бумагой. Он быстро разорвал обложку, и уведел ее...
Он вышел из отеля "Империал" и ушел в ночь. Париж. После посещения этого города остается сделать только одно, и наверно именно это застовляет всех кто бывал здесь, именно в последнюю ночь, уходить из гостинницы и по темным кривым улочкам, или залитыми светом проспектам, идти почти бежать, за чьим-то силуэтом во мгле. Он шел и старался ниочем не думать, когда мысли отступают, то ты очищаешся. Все происходящее перед глазами начинает напоминать кино, и чем дальше ты идешь, тем быстрее мелкают кадры и тем дольше хчется продолжать эту гонку. Но всегда есть финишь, какая-то маленькая деталь, возвращает тебя в реальность. Это, может быть, запах, блик света на стене или тихая мелодия, льющаяся из распахнутого окна, главное, что у каждого это что-то свое, то, что ему необходимо именно в этот момент. Его остановили ее глаза, глаза чайного цвета.
Монмартр всегда прекрасен, в любое время года и в любую погоду, эта улица всегда дает путнику пристанище и покой. Несмотря на многолюдность только здесь можно почюствоать себя понастоящему одиноким и вместе с тем счасливым. Художник в темно-синем берете, рисовал ее портет, рядом стояли его работы, не слишком талантливые, но ее, ее он рисовал, как гений. Наверно прекрастное нельзя искозить...
Они бродили по ночному городу и молчали, незная друг-друга, незная даже имен, и, пожалуй, это было бы лишним, ведь у мечты недолжно быть имени. Желтые фонари надменно смотрели им вслед, безучастно и слегка тоскливо.
Сидя в уютном кафе и медленно вдыхая сигаретный дым, такой густой, что сквозь него было так сложно видеть ее лицо, он думал, что именно таких женщин имел в виду Блок, когда писал о своей незнакомке. Тонкие черты лица, белая кожа и бархотный голос, и пронзительный взгляд. Бокал в токой руке играл зветами заката, отбрасывая блик на небольшие серебристые часы...
В номере отеля, на белых простынях лежа сама нежность, сладкий карамелный запах шелковистых волос - дурман, сковывающий разум и наполняющий тело странной тяжестью. Изгибы тела скрытые плотной тенью от прикрытой лампы. Губы косаются губ, шеи, медленно опускаются и обволакивают мраморную грудь с пунцовыми цветами лотоса, которые дарят жизнь и забвенье. Тяжелое дыхание, срывающееся на стон, а губы сколзят по животу, полукруг которго является последней преградой перед наступлением вечного блаженства. И вновь губы касаются губ...
Густые волосы прикрывают лицо, ее рука скользит по бедру, шея медленно движится верх и вниз.
Тело упруго, как у дикой кошки перед прыжком, в предвкушенние добычи, его стоны лишь усиливают желание наслодится страстью. Язык как змея обвивается вокруг своей жертвы и наносит последний укус...
Он выгибается и медленно опускается на кровать...
Лепестки чайных роз отрываются от цветов и падают на кружевную вязь салфетки. Движение в едином ритме, биенье двух сердец, танец наполненый чарующей музыкой любви. Невыпуская его рук она засыпает прижашись к нему своим хрупким телом. Ее дыханье умиротворяет, и застовляет забыть обо всем...
Утренний будилник - высстрел в висок. Пустота. Это был сон... И только чайные розы на столе, судьи и свидейтели, молчат и осыпаются. Цветы умирают.
Утренний город, ничего не оставляет от ночной сказки. Шум и суета наполняют все вокруг. Хочется закрыть глаза, и вернутся обратно, в прошлое, вот только в чье прошлое?
Самолет медленно оторвался от земли. Теперь он жалел, что так ничего неузнал о ней, и думал, пожалеет ли об этом она.
Глаза чайного цвета и чайные розы в руках, вот и все что он запомнил, о ней, девушке котрая была создана из дымного парижского воздуха, веселого смеха и молока с медом. Самолет уносил его из города любви, навстречу туманным невским долинам и балтийским холмам.
-- Этот пакет был оставлен для Вас на томожне - шелестяшим голосом пропел стюарт, протягивая ему что-то вроде большой папки обтянутой желтой бумагой. Он быстро разорвал обложку, и уведел ее глаза.
Они улыбалась ему. " Paris St.Mari avenue 34-12-2, Lia" было начертано ее рукой в нижнем левом углу картины.
Страницы: [ 1 ]
Читать также в данной категории:» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 80%)
» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 87%)
» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 83%)
» (рейтинг: 86%)
» (рейтинг: 86%)
» (рейтинг: 88%)
» (рейтинг: 86%)
|
|
|
| |
| | Как я уже говорил, у нас стояла не просто кровать, а сексодром огромных размеров - на ней не только втроём, впятером свободно можно было разместиться. Я сразу занял самую халявную позицию - с краю - и попытался заснуть. Не тут-то было! Девчонки перекатили меня в центр и начали с двух сторон облизывать. Губы Юльки находилась на моём члене. Ксюша же села пиздой мне на губы лицом к Юльке и волей неволей я начал у неё сосать, всё больше распаляясь. Я и не почувствовал тогда, когда Юлькины губы сменила её пизда (а может, был слишком пьян?) . Но всё произошло достаточно быстро - Ксения надавила Юльки на плечи, и хуй проскользнул внутрь, разрывая последнюю преграду, отделяющую Юльку от женщины. Я не услышал крика или стона - Ксюша запечатала рот Юльки поцелуем. | | |
| |
|
| |
| | И вот он уже проводит языком по второму соску, а потом он нежно обхватывает сосок губами, втягивает в себя и играется с ним. Саша все мало и мало, он хочет большего, хочкет ее и уже инстинктивно начинает стягивать с себя шорты, освобождая свой уже полностью стоящий член, на сободу. Продолжая наблюдать за Полиной, он обхватывает член рукой и начинает двигать рукой, вызывая волны наслаждения в своем теле, который подчиняют его мозг. Как бы инстинктивно он обхватывает свой член ее рукой, и начинает двигать ее по разгоряченному стволу. Он смотрет на ее тело, грудь и представляет как он входит в нее, как страстно берет ее тело, при этом продолжает ее рукой двигать по своему члену. . *Хоть бы она не пронулась*, -проносится у него в голове, но его тело все же уже под властью желания с которым не возможно бороться, да и зачем вот она перед ним, та которую он давно хотел. Под этими мыслями он сам не замечает как начинает двигать ее рукой еще быстрее, быстрее, быстрее. . * Я могу получить ее всю, владеть ее телом*-под этими мыслями он отпускает ее руку со своего члена и пытается успокоится. | | |
| |
|
| |
| | Она стояла голышом посреди комнаты, направив на диван маленькую видеокамеру. Девушка не отрывала взгляда от маленького экранчика и снимала происходящее. Вот Настя сделала шаг в сторону и, подняв камеру повыше, получила отличный ракурс головы Сони и того, что она вытворяла между ног у Ольги. Плавный шаг в другую сторону и в кадре появилось изображение, на котором в задницу Сони входил немалых размеров член. | | |
| |
|
|
| |
| | По выходным мы подолгу валялись на раскладном диване и к ней частенько приходил поболтать её двоюродный брат лет семнадцати, живший неподалеку. Она лежала голая под одеялом в единственной комнате, а я, прикрывшись полотенцем, впускал его и возвращался обратно под одеяло. Он проходил в комнату, садился на край дивана слева от неё и говорил: "Привет, Вероничка". Далее всегда происходило то, что я тогда не мог понять со своим совковым воспитанием: Она приподнималась полусидя, слегка придерживая одеяло на груди, и целовала его прямо в губы. После чего, как ни в чём не бывало, расспрашивала его о делах в техникуме и отношениях с его девушкой, а я лежал под одеялом со стояком. Уже тогда я стал фантазировать на тему, как бы сделать так, чтобы их поцелуй не прерывался, но так ни на что и не решился. Эх, дурак был! Надо было действовать решительней и убрать одеяло совсем. Впрочем, не знаю, что бы из этого получилось, хотя потом Вероника мне сказала по секрету, что он подростком имел собственную родную сестру на чердаке летней кухни. Раскрепощенный парень. | | |
| |
|