|
|
Рассказ №0823 (страница 5)
Название:
Автор:
Категории:
Dата опубликования: Понедельник, 30/01/2023
Прочитано раз: 115050 (за неделю: 173)
Рейтинг: 89% (за неделю: 0%)
Цитата: "Мария, такая... такая вся хрупкая, что так тронула Ваню беззащитностью бёдер озябших, вздымалась сейчас над пигмеем-Иваном, заслоняя собою весь мир. Миром было лишь то, что мог видеть Иван, а Иван видеть мог только ЭТО. ЭТО было - как храм. ЭТО было, как небо - розоватое, влажное, в облачке полупрозрачных волос на белоснежных атласных столбах вознесённое высоко-высоко над пигмеем - над слабым Иваном. И лишь где-то на Западе, там, далеко-далеко, видел Ваня край неба - сферический, матовый, посылающий тень, что скользила благоговейно и нежно, и вечно к розоватому небу - видел он ягодиц полусферы...."
Страницы: [ ] [ ] [ ] [ ] [ 5 ] [ ] [ ]
Свинца из Волги,
Тем за себя отмстит сполна,
Что будет долгой.
И, посрамив кумач труда
Багрянцем сада,
Она возляжет, господа,
На стогнах града.
И тут, конечно, все запьют-
Такое время-
Забудут пятилеток труд
И жизни бремя
И выпьют так - на четвертак,
На дармовщину -
За "чтоб стоял", за просто так,
За годовщину.
И я как все - я погребён
На этих кухнях.
И душит каждым чёрным днём
Разлуки рухлядь.
Как все, приму я - полечусь
От жизни яда.
В бреду сгорая, полечу
По стогнам града.
Конечно, страшно, господа,
Но, не сгори я,
Я б не узнал тебя, звезда,
Звезда, Мария.
Я не узнал бы, жизнью сжат,
Как губы губят,
Голубят, нежат-ворожат,
Казнят, голубят.
Мне и лютейшие года -
Как эйфория
С тобою, ласточка, звезда ,
Звезда, Мария.
Твой свет высокий, голубой,
Инопланетный
В иную возвращает боль
Из боли этой.
Лет так на семьдесят назад,
А может, ране -
В вишнёвый сад, кромешный ад -
На поле брани,
Где раскалённый пулемёт
Поставил драму,
Где белой конницы полёт
Навстречу Хаму.
А это вовсе, господа,
Не эйфория.
Мария - ласточка, звезда.
Звезда, Мария...
И когда утонули в колодце глубоком, в темнице, последние звуки иванова бреда, Мария взволнованно встала, шагнула к Ивану, что сидел перед нею на стуле, и прижала к себе его голову, как бы желая укрыть его, спрятать от тягот немыслимой жизни. И, в темноте лбом, губами и носом ощущая упругое чрево Марии, Ваня начал освобождать её от... от всего, что носили в ненастья осенние российские женщины семидесятых.
А потом... (Вот уж это - поэ-эма!) О как тро... О как тронула Ваню белизна этих бёдер озябших! Винтом соскочил он со стула - припасть и согреть. Но движение слишком порывистым вышло, и, не удержав равновесья Ваня упал - э-э, как бы это сказать - под Марию... То есть, я попрошу извиненья за нудность в самый неподходящий момент, но важна здесь геометрия тел, так сказать, чтобы было понятно. То есть, если Мария стояла лицом, предположим, к востоку, то Иван простирался по полу в направленьи противоположном, так, что его голова помещалась как раз меж марииных пяток. И вот тут-то вдруг всё изменилось : Мария, такая... такая вся хрупкая, что так тронула Ваню беззащитностью бёдер озябших, вздымалась сейчас над пигмеем-Иваном, заслоняя собою весь мир. Миром было лишь то, что мог видеть Иван, а Иван видеть мог только ЭТО. ЭТО было - как храм. ЭТО было, как небо - розоватое, влажное, в облачке полупрозрачных волос на белоснежных атласных столбах вознесённое высоко-высоко над пигмеем - над слабым Иваном. И лишь где-то на Западе, там, далеко-далеко, видел Ваня край неба - сферический, матовый, посылающий тень, что скользила благоговейно и нежно, и вечно к розоватому небу - видел он ягодиц полусферы.
Всем своим существом возжелал Иван неба, хоть оно и пугало Ивана величьем, и медленно стал подниматься к нему, держась за атлас белоснежных столбов. И - о чудо! - чем выше Иван поднимался, тем он становился всё больше, а небо - всё меньше и меньше. Вот оно уже с розу. Вот оно уже вовсе с бутон, чуть раскрывшийся, влажный. Вот вплотную оно промелькнуло, коснувшись ивановых губ и оставив на них привкус солоноватый небесных своих лепестков, и исчезло внизу. И, восстав надо всем, уже сверху увидел Иван ягодиц полусферы и почувствовал : нет, он уже не пигмей, а титан, что ладонями мощными держит полусферы упругие нежные неба. И, почуяв в себе эту силу - неудержимую дикую силу титана - он с торжествующим кличем победным пронзил розоватое влажное небо.
Мария упала локтями на стол, а волна её тёмных тяжёлых волос шелковистым прибоем набегала на стол и опять убегала в такт безумным движеньям Ивана. И крик её слился с ивановым криком.
* * *
Не выдержав действия титанических этаких сил, мариин подвальчик вместе с Марией, Иваном и пыточным средневековым станком стал на миг неподвластен совсем притяженью земному, и, накренившись опасно, летел (или падал?!), пересекая чужие орбиты. Берегитесь, Мария с Иваном! Смеётесь вы - им до того ли! Взявшись за руки крепко, сидят они, полуодетые, рядом и пожирают глазами друг друга. Высоко Ваня ставит любовь и, конечно же, не на земле он сейчас пребывает, а в эмпиреях, где лишь ангелов горних полёт рассекает разрежённые хладные выси. И, конечно же, мнится ему, что ещё миг один - и с Марией они, взявшись за руки так вот, пойдут, полетят ли... Куда? Разве знал это Ваня! Куда-то, куда-то за грани обрюзгшего мира.
И конечно, не слышат они, ни черта-то не слышат Мария с Иваном, как нарастают шумы во Вселенной. И вот они ближе и ближе, всё громче и громче, как голос великой толпы. Уж в недре линкора шумят, в коридоре... не слышат Мария с Иваном. Летит, накренившись опасно, мариин подвал и пересекает чужие орбиты. Но не вечно так падать ему - он столкнётся когда-нибудь, рано ли, поздно, с каким-нибудь телом космическим, твёрдым. Но покамест летит он, а шум нарастает и... Трах-та-ра-рах!! Ка-та-стро-фа! Настежь дверь - шум Вселенной ворвался в подвал и, его покрывая, чей-то низкий и медленный голос сказал : "У тебя и ня заперта, чтой-та, Мария... Во-от, что горя с людьми-та твори-ит." "Это что же за горе такое?"- только и промелькнуло у Вани. Им навстречу, им, в ужасе диком вскочившим, шагнул человек - пожилой, коренастый, в милицейском плаще и в фуражке с околышем красным. Лицо его было в глубоких морщинах и абсолютно кирпичного цвета.
"Е... е... е... " - как-то хрипло и злобно, на себя не похоже, начала заикаться Мария. Показалось Ивану, что матерно-горькое слово сорвётся сейчас с задрожавших марииных губ. Но Мария сказала на выдохе, ахнув :"Евсеич!"
"Да я эта, Машь, я... Ня бойся," - ответил Евсеич и рухнул на стул. Там на спинке висело бельё... Ну, не так, чтоб совсем уж бельё - они в общих чертах-то одеться успели - на спинке висели чулки. Мария их тихо к себе потянула :"Евсеич, прости... У меня тут висит... Неудобно..." Но Евсеич, невидяще глядя сквозь стену, сказал : "Да мне, Машь, удобна... Ня бойся."
Мария с Иваном обратили вниманье, что милиционер сам не свой. Он напоминал состояньем Ивана после паденья творцов, но без гипсовой пудры. Только принял, конечно, сегодня он больше Ивана - взгляд его был мутней и пугал глубочайшей тоской равнодушья. "Это что ж происходит-то в мире, если и до Евсеича уж докатилась эта жизни невыносимость, смертельность!" - подумал тревожно Иван и, чтоб хоть как-то немного разрядить обстановку, покашлял тихонько в кулак. Евсеич, всё так же прикованной взглядом невидящим в стенке, безучастно спросил, милицейским ведомый инстинктом : "Ты откуда же будешь?"
"Да местный. Отсюда," - ответил Иван.
"Он мой школьный товарищ," - вмешалась Мария.
"А-а-а... А мне показалось - москвич. Москвичи-и... Драть их некому, псов шелудивых. А мы вот сызрански - из Сызрани, значить..."
И произнеся эту странную фразу, Евсеич поёрзал на стуле, вздохнул тяжело и тако-ое понёс, будто жилы живые он начал тянуть из Марии с Иваном : "Слыха-ал я, как вы тут кричали. Ну, думаю, как говорится, видать, проняло. Говорю, проняло, раз кричали. Особливо Мария - уж жа-алобно этак. Как этак уж - то ли кричить, то ли стонить. Уж эта уж так - уж на баб оно действуить, значить. Особняк, если эта нежданна, эта... Если, как сзади-то к ней подбярётся."
Не выдержав пытки и всхлипнув, Мария ему тихо-тихо сказала : "Ты уж мужу-то не рассказывай, слышишь, Евсеич."
Удивлённо и горько Иван посмотрел на Марию и крикнул в душе ей : "О чём ты, Мария? Зачем ты? Миром, небом и храмом была для меня ты мгновенье назад. Так у кого же ты милости просишь, Мария?! Разве не улетим мы с тобою за грани обрюзгшего мира? Ты забыла? Забыла?! Забыла?!!"
А Евсеич рукою тяжёлой махнул безнадёжно : "Чего ему, мужу? Он, чай, знает уж, муж-то... Эта, милая, все уже знають."
Страницы: [ ] [ ] [ ] [ ] [ 5 ] [ ] [ ]
Читать также в данной категории:» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 83%)
» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 88%)
» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 88%)
» (рейтинг: 89%)
» (рейтинг: 88%)
|
|
|
|
| | В углу большой комнаты,на полу со связанными руками лежала девушка.Вокруг её шеи был чёрный кожанный ошейник,поводок которого был привязан к трубе,находящейся в том же углу.Девушку звали Джина.На вид ей было около 20 лет,у неё были чёрные,но короткие густые волосы,привлекательное тело, большая пышная грудь.Она спала.
| | |
|
|
|
| | Трахко снимала с себя кофточку, какие какие титьки, подумал Фло и член будто эхом повторил его слова, теперь она стала снимать с себя лифчик черного цвета и тут стали видны ее темно розовые соски, и теперь, юбка плавно соскользнула по бедрам под которой были черные трусики и кружевные чулки. Фло прямо слюни пускал, иди к ней вновь сказал голос между ног, подойдя к ней на расстояние метра Фло долго стоял и не знал что сказать, а может уйти пока не поздно. Но тут Трахко повернулась и увидев его сказала лижи киску. Что? Обалдел Фло, лижи мне киску, быстро, сказала Трахко, сняла трусы и расставила ноги. | | |
|
|
|
| | Оленькино очень обуженное *очко* обжало *остол* Онания, очень, очень основательно. Опотевшего Отца Онания облепили оводы. Один овод опустившись - ожег открытое *очко* Онания!! | | |
|
|
|
| | Я запускаю руку в твоё декольте, и ты впиваешься в мои губы долгим страстным поцелуем. Прижимаю тебя спиной к стеклу, спускаю вторую лямку, обнажаю твою грудь. Теперь твоё платье держится только на бёдрах. Ложу руки на твою аппетитную попку руки и целую поочерёдно твои соски. Вижу, как ты закидываешь голову и закрываешь глаза. Это возбуждает меня ещё больше. Подхватываю тебя и сажу на свободный край стола. Твои пальцы расстегивают ремень, затем брюки. Ты опускаешь всё вниз настолько, насколько хватает, длинны рук. Затем, приподняв ножки, цепляешь каблучком брюки и бельё. | | |
|
|