|
|
Рассказ №22369
Название:
Автор:
Категории: ,
Dата опубликования: Суббота, 11/01/2020
Прочитано раз: 7897 (за неделю: 19)
Рейтинг: 55% (за неделю: 0%)
Цитата: "Внутри тети Маши было тепло и уютно. Даже не хотелось шевелиться. Член провалился, словно в узкий глубокий сухой колодец, и повис, как ведро на веревке, ни во что не упираясь. Тетя Маша замерла, уставившись в потолок невидящим взором. "Не померла ли сторожиха?". - подумал геронтофил Макаров, но губы ее шептали: "Ванечка, Ванечка, давай!" , и "Ванечка" дал! Он бешено задвигал тазом, то загоняя перевязанный черным обувным шнурком член на всю длину, то почти вынимая его из бабкиной "пещеры". Двигаться было трудно, член не скользил, а терся о шершавые, как наждачная бумага, стенки. Но физиология брала свое, и директор втопил до упора раздувающийся "банан" в скважину тети Маши. Еще мгновение, и член затрепетал, извергая детородную жидкость! Ф-фу, все! Мужик обещал, мужик сделал...."
Страницы: [ 1 ]
Больше двух месяцев Макаров работал директором сельской школы. Оказалось, что это не так уж сложно, тем более, что учеников было только пятеро, а учителей - только одна, симпатичная блондинка Нина Сергеевна, энергичная толстушка двадцати пяти лет. И еще древняя сторожиха:
Ее звали тетя Маша. Каждый вечер к восьми она, мерно постукивая палкой, приходила на работу, спала на диване в директорском кабинете, а утром, тоже около восьми, уходила. Время ее не пощадило. Иные старухи едят без меры, безобразно толстея, тетю Машу жизнь согнула и иссушила, как дерево в пустыне. Одевалась она всегда одинаково. Независимо от погоды на ней было длинное темно-коричневое платье до пола, черный фартук, ватная безрукавка, на голове клетчатый платок, а на ногах - растоптанные, подшитые кожей валенки. Но даже свободная одежда не могла скрыть ее сутулую, почти горбатую спину, впалую грудь и выпяченный круглый живот.
Как-то октябрьским теплым (еще бы, двадцать четыре градуса) вечером директор Макаров засиделся в кабинете до полдевятого, соображая, как бы выкроить из тощего школьного бюджета немного денег на покупку волейбольной сетки и пары ниппельных мячей. Он уже собирался уходить, как в дверь, шаркая валенками, вошла, нет, вползла тетя Маша. Собственно, в стороже при школе не было никакой необходимости. Вряд ли кто-нибудь из немногочисленных сельчан мог польститься на старые парты системы Эрисмана, большой помятый глобус, да старый ламповый неподъемный телевизор "Луч" , принимавший три программы. Да еще ровесник телевизора кожаный сильно потертый диван, на который по-хозяйски уселась сторожиха, расставив ноги в валенках и упираясь подбородком в суковатую палку.
- Что, делов много?
Она не говорила, а шелестела, как старый бумажный лист.
- Закончил. Сейчас ухожу, а, что, мешаю?
- Ни в коём случае. Хотела вот только попросить: спросить:
Она замолчала, пристально разглядывая Вовку выцветшими глазами.
- У тебя с Нинкой-то как?
- Нормально, а что?
- Да так. Рассказывала она, как ты девства ее решил. А дальше что?
- Мы пока не решили. Может быть, поженимся:
- Помирать мне скоро, вот я и хотела: Девица я!
Вовка внутренне похолодел. Эта старая карга решила, что он раза два трахнул по пьянке Ниночку, так и ее... О, черт!
Кажется, он произнес последние слова вслух. Тетя Маша погрозила ему крючковатым пальцем.
- Не зови нечистого к ночи. Только скажешь, а он тут как тут, за плечьми стоит.
Только черт-то здесь один, это - ты, подумал Макаров. Но вслух сказал совсем другое:
- Ваше предложение в высшей степени неожиданно, хотя и лестно. Я в растерянности:
- А что тут растериваться-то? - скрипуче рассмеялась старуха. - Прочисть мне дупло, и вся недолга. Одежу-то снимать, или так? Я ведь по молодости справная была, замуж за Ванечку собиралась, да война помешала. Он, когда повестку-то получил, звал меня на сеновал, да я, дура дурой, сказала: "Вот вернешься, поженимся. Сталин обещал, что война больше двух недель не продлится, побьешь германца, уж, тады:". А вот оно как обернулось.
Она помолчала.
- Ванечкины-то родители аккурат через две недели извещение получили: "Ваш сын пал смертью храбрых:" , ну, и далее, все, как водится. А я все живу. А зачем, сама не знаю... Многие парни подкатывали насчет женитьбы, а я как задумаюсь об ентом деле, так Ванечка и представляется. Смотрит и молчит неодобрительно.
Она снова замолчала, словно пережевывая что-то тонкими губами.
- Так ты уж не откажи, старухе-то, - снова прошелестела она чуть слышно. - Так раздеваться, или так, в одежде будем?
В Вовкиной голове проскочила отчаянная мысль. Девушек он имел, женщин - тоже, а вот старух:
- Сколько же Вам лет, бабушка?
- Да девяносто недавно стукнуло. Так раздеваться?
Макаров тяжело вздохнул.
- Раздеваться!
Тетя Маша раздевалась медленно, аккуратно складывая одежду у диванного валика в ногах, пока не осталась в чем мать родила. Седые волосы на голове были заплетены в куцую косицу, а под животом, наверное, если они когда и были, то выпали от времени. Груди, когда-то большие, повисли пустыми кошелками, но соски еще торчали темными стерженьками, хотя и смотрели в пол. Вовка раздеваться не стал, а лишь приспустил джинсы с трусами и извлек вялый член.
Тетя Маша горько усмехнулась.
- Хороша, нечего сказать!
И продолжила совсем уже шепотом.
- Я вот что придумала.
Она неожиданно ловко достала какие-то веревочки, и одну из них протянула Вовке.
- На вот, перевяжи хуй. Может, и не встанет на меня. А так, глядишь, и затолкаешь, куда следует.
Вовка послушно перевязал член у мошонки обувным шнурком.
- А я сейчас сиськи перемотаю, может, потолще будут.
Она проворно, как Вовка член, перевязала свои пустые груди и выпрямилась, теребя себя за соски, а Макаров с ужасом почувствовал, что его детородный орган наливается силой от рассматривания этой ходячей мумии.
- Так Вы ложитесь поперек дивана, а ноги поднимите повыше.
- Ой, внучек, так не смогу я. Болят мои ноженьки!
Она послушно улеглась на диван, поставив ноги в серых валенках на дощатый пол, а Макаров встал между ее тощих ног, присматриваясь и принюхиваясь. "Если гангрена, то должно пахнуть сыром!" , - вертелась в голове фраза из какого-то фильма. Но сыром не пахло. Пахло сырой землей и немного мочой. Ее половые губы, и большие и малые, истончились и слились со сморщенной кожей, мочеточник вылез из тела сантиметра на два, и висел красноватым стебельком. Клитор, если и был когда-то, то рассосался бесследно. За ненадобностью. А вход во влагалище был почти наглухо закрыт белесой пленкой с тремя маленькими отверстиями. Старая Белоснежка и три гнома. "Надо действовать!" , - подумал Макаров, потому что его член стремительно терял твердость и уменьшался в размерах.
- Сейчас будет немного больно! - сказал директор и надавил головкой на гимен. Вовка мог бы поклясться на Торе, Коране и Библии, что слышал, как с сухим треском лопнула девственная плева тети Маши! Лопнула и осыпалась, как последние осенние листья:
Внутри тети Маши было тепло и уютно. Даже не хотелось шевелиться. Член провалился, словно в узкий глубокий сухой колодец, и повис, как ведро на веревке, ни во что не упираясь. Тетя Маша замерла, уставившись в потолок невидящим взором. "Не померла ли сторожиха?". - подумал геронтофил Макаров, но губы ее шептали: "Ванечка, Ванечка, давай!" , и "Ванечка" дал! Он бешено задвигал тазом, то загоняя перевязанный черным обувным шнурком член на всю длину, то почти вынимая его из бабкиной "пещеры". Двигаться было трудно, член не скользил, а терся о шершавые, как наждачная бумага, стенки. Но физиология брала свое, и директор втопил до упора раздувающийся "банан" в скважину тети Маши. Еще мгновение, и член затрепетал, извергая детородную жидкость! Ф-фу, все! Мужик обещал, мужик сделал.
Еще минут пять Макаров посидел возле блаженствующей сторожихи, которая засовывала пальцы во влагалище, нюхала их и облизывала. Потом привел в порядок одежду и усадил голую старушку за стол.
- А знаешь, внучок, совсем и не больно было! - сказала тетя Маша. - Мне явился Ванечка, такой довольный, кивал головой и улыбался!
- Поздравляю Вас, мадам! - поклонившись, сказал директор Макаров. - Вы стали женщиной! Наконец: только шнурочки с грудей не забудьте отвязать, а то затекут.
На школьном крыльце Вовка окончательно пришел в себя, решил заглянуть на огонек к Нине Сергеевне и снять с себя "проклятие мумии". Над головой светила полная луна, и неслышно летали нетопыри:
Страницы: [ 1 ]
Читать также в данной категории:» (рейтинг: 86%)
» (рейтинг: 50%)
» (рейтинг: 67%)
» (рейтинг: 31%)
» (рейтинг: 62%)
» (рейтинг: 0%)
» (рейтинг: 86%)
» (рейтинг: 76%)
» (рейтинг: 88%)
» (рейтинг: 52%)
|
|
|
|
| | Рыжий вытащил пальцы и стал помогать запихивать руку жены дальше схватив своими граблями между локтем и предплечьем, он так сильно надавил, что жена вскрикнула и сразу на мягкой женской коже образовались синяки. Но силовое воздействие помогло и косточка локотка провалилась за кольцо моего ануса правда недалеко на 2-4 см глубже косточки, я опять был в ахуе. дальше дело не пошло, рука уперлась и дальше двигаться отказывалась. Что интересно я подумал вот сейчас наиграются и застрелят или отравят наркотиками, пока все пялились на медленные движения выходящей и входящей в мою жопу руки, пользуясь что бугаи не понимают наш язык я советую жене когда совсем вытащишь руку возьми тряпки для протирания рук и потом обязательно отбрось назад стараясь неглядя попасть на автомат про который все забыли -может получится его спрятать под тряпками, супруга плавно высовывала и засовывала руку на 5-10см и получалось что косточка локтя то выйдет то зайдет за кольцо ануса. | | |
|
|
|
| | Наверное, само по себе все это было не страшно. Но, как я уже упоминала, мои родители были молоды, общительны, и каждую неделю у нас собирались их друзья - семейные пары с детьми, по большей части моими ровесниками. В половине восьмого, когда наши детские игры были в самом разгаре, мама громогласно объявляла, что Жанночке пора спать. Каждый раз я упиралась, хныкала, пыталась разжалобить ее слезами, но мама считала, что я перевозбудилась от гостей, и чем раньше я окажусь в кровати, тем лучше. Среди моих сверстников, разумеется, считалось особым шиком, признаком "взрослости" ложиться спать наравне со старшими. И вот меня уже, на глазах у всех, тащили в ванную, откуда я выходила уже в пижамке. Мои друзья хихикали надо мной, а самое обидное было, разумеется, то, что в нашей однокомнатной квартире моя кроватка была просто отгорожена от комнаты шкафом. Рядом, в двух шагах дети гостей продолжали играть, и непременно кто-нибудь заглядывал в мой закуток с насмешками. В 11, когда еще не все гости разошлись, раздавался громогласный звонок будильника, и мама, опять таки вслух извинялась, что ее девочке пора пописать. Она усаживала меня на горшок, и хотя это происходило рядом с моей кроваткой, обзор из комнаты был великолепный. Взрослых это, разумеется, не интересовало, а вот дети собирались на мое "великое сидение" как на цирковое представление. От стыда я не могла расслабиться, а мама, сидящая рядом на корточках, и нетерпеливо приговаривающая "пись-пись" , только добавляла неловкости. Наконец, струя звонко ударяла в металлическую стену горшка, оповещая всех присутствующих об успехе мероприятия. После этого мама поднимала меня, вытирала попку, и для меня, 8-9 летней девочки такая экспозиция - без трусов перед сверстниками - была постыдна и невыносима. | | |
|
|
|
| | Введенная свеча щекотало прямую кишку девушки, создавая неприятные ощущения и постепенно всё нарастаюшие позывы на низ. "Я должна покакать, я неприменно должна сейчас высратся", мысленно подбадривала себя Валя. Спустя пять минут молодой человек сново защел в палату. Он опять положил под попу пациентки судно и сказал ей: "Н у, давай, мадмазель, тужитесь, сколько у вас есть сил!". Валя стиснула губы и начала тужится. Сначало в судно впал малюсенький кусок свечи, нерастаевший в кишке, затем начала вылезать длинная, толстая, бурая какашка. Вале пришлось приложить немало усилий, чтобы наконец её выдовить. | | |
|
|
|
|
| | Вот она! Лежит на маленьком диванчике, на боку. Я подхожу, трясу её за плечо, чтобы убедиться, что снотворное подействовало, реакции нет. Я тихо развязываю узел на её халате и переворачиваю её на спину. Развожу две половинки халата в стороны и... О счастье, на ней нет нижнего белья! Я осматриваю её с ног до головы, не выдерживаю напряжения и буквально впиваюсь в её груди, минуты две я мну, глажу, облизываю эти прекрасные бугорки, затем спускаюсь к её промежности, раздвигаю ей ноги и начинаю вылизывать киску... | | |
|
|