Рассказ №21374 (страница 2)

     Так вот, я говорила про материнский инстинкт, спящий во мне? Да, говорила.
     Думая о себе, неожиданно, я поняла, Софья Павловна относилась к близким ей мужчинам, как к маленьким детям, своим детям! Она ласкала их материнской любовью, только расширив, совместив с любовью женщины, и мужчины отвечали ей взаимностью, даже не осознавая этого. Природа не дала, - не обделила, а просто не дала, Софи возможности любить мужчину, но она не лишила её инстинкта материнства, наоборот, усилила.
     В каждом мужчине живет мальчик, живет воспоминанием о тепле материнских рук, голоса, защищенности - детством, но, в то же время, Софи не только добросердечная мать, она позволяет им, многое позволяет.
     Осмысливая глобальное открытие, - белое пятно в физиологии, новейший взгляд на Софи, я, медленно, поменяла позу "отвернулась" , на позу "повернулась".
     Осторожно, приподняв мою опухшую ногу, она расстелила полиэтиленовый пакет, опустила носовой платок в банку, смочила и обратилась к Лёше:
     - Подержи...
     Он взял мою больную ногу, так пугливо, словно принял на руки своего первенца. Я сразу простила ему всё, что надумала о нём последние три часа.
     Софи слегка отжала платок и наложила. Нога горела, и влажная прохлада была приятна.
     - Мальчиковая моча, то ли на сперме настояна, то ли еще на чём, но наша, со щелок, так не помогает, - поясняла она, между делом. - Ой, сколько я раз голеностоп вывихивала! Высокие каблуки, моя слабость. Если б не это народное средство, давно бы охромела или носила тапочки. Для них калечимся, ими и лечимся!
     - Думаешь, пройдет?
     - Завтра, Тань, забудешь и про боль, и про опухоль - подтвердила она, обматывая полиэтилен поверх носового платка. - Теперь тепленьким, чтобы прогрело хорошо...
     - Софи! - раскрыла я глаза до придела, наблюдая, как она жертвует своим, - подозреваю, очень дорогим аксессуаром. - Это же пуховой палантин! Сдурела?!
     - Нет, я тебя сейчас в рогожку заверну! Лежи, молчи!
     Умело создав на ноге аккуратного "кукленка" , она снова обратилась к Лёше:
     - Теперь, бери нашу Таню на ручки и неси в спальню.
     - Он не одет... - брякнула я.
     - Не одет?! Я и не заметила... Ну-ка, приподнимись...
     - Зачем? - скосила я на неё глазки.
     - Спать в платье будешь?
     - Ну не при Лёше же?!
     Софи осмотрела Ласканио. Не Лёшу, - именно его! Сын Веры молчал, затаился, но Ласканио был красноречив, приподнимался рывками.
     - Он хочет тебя видеть, Тань, - улыбнулась она, довольная непроизвольной реакцией юного тела. - Давай, не ломайся. Доставь мальчику удовольствие.
     - Пойду, трико надену... - смутился Лёша, видимо, моё раздумье затянулось.
     - Стоять!!! - скомандовала Софи. Она умела менять интонации. - Если хочешь подрочить? Тебе не надо прятаться в туалете.
     - Софи! . . - заступалась я, понимая, что она это специально, - Не уходи, Лёш, не оставляй меня одну с Рокси! Она права, я не против. Мне нравится, когда ты сам себя ласкаешь... Помоги платье снять.
     Я приняла игру Софи и, тут же, разочаровалась.
     - И вовсе, я не хотел в туалет, тёть Таня! . . - стыдливо ответил Лёша.
     - Ну вот, опять тетя! Несите меня в спальню! Спать хочу!
     - Лёша! . .
     Софи посмотрела на него материнским взглядом.
     - Я не хотел никого обидеть, Рокси...
     - Таня ждет, Алексей! . .
     Лёша приподнял меня, я выскользнула из платья, поступательно чувствуя обнаженным телом мужчину.
     Мне стыдно перед Софи, но, несмотря на больную ногу, мне остро, до дурмана мускатных запахов, захотелось Лёшу.
     - Поцелуй меня, Лёш... - шепнула я, словно не я, когда платье прошло через мою голову, тем растянулось.
     Снимать-то, его нужно вниз, а не вверх! Надо же, раньше, обнимаясь с мужем, гражданским, дальнобойщиком, я думала о таких пустяках. Думала, но не с шестнадцатилетним юношей, сыном Веры. Просто мне, до одури, хотелось в его объятья и всё! . .
     Лёша подхватил меня, его губы приблизились к моим, соприкоснулись. Я поплыла. Если бы не Софи, раскинула бы ноги, одна больная - ерунда! Поглотила Ласканио, пожрала бы своим истомившимся "огоньком" , выдоила до последней капельки, вагинальной вибрацией...
     Прижимаясь к нему грудью, возбужденными сосками, я увидела взгляд Софи. Нет, он не горел ненавистью, не тлел ревностью, не рябил искрами истерики, он был застывший, как лед в холодильнике.
     - Неси меня в спальню... - опомнилась я.
     Снова моё сердце защемило. Да, что же это такое?!
     Лёша пронёс меня мимо Софьи Павловны, я схватила её за руку, точнее скользнула по ней ладонью. Влажные глаза позвали, попросили прощения...
     На руках Лёши, я откинула на кровати одеяло, он положил меня.
     - Накрой и иди, Лёш... - проговорила я, отворачиваясь.
     - Тань...
     Он назвал меня Таней! Но ничего это не изменило...
     - Иди, Лёша! Это минутная слабость. Она прошла... Иди.
     Он грубо набросил на меня одеяло.
     - Софи позови... - несмотря на него, буркнула я.
     Лёша ушел. Я спрятала накопившуюся слезу в подушку. Наверное, он подумал: какая я динамистка! Нет, я не такая! А может и... Софи долго не было...
     Я лежала минут десять. Наконец, она пришла, в шелковой пижаме - светло-розовые брючки, майка цветочным орнаментом, в виде зеленого вьюна. Обошла кровать, легла рядом, поверх одеяла.
     - Лёшке подрочила - пояснила она свое долгое отсутствие. - Возбудился мальчик, - помогла. Не ревнуешь?
     - Софи... - шепнула я, приблизив лицо к янтарю её глаз.
     - Да...
     - Кажется, я его люблю...
     Возникла долгая мучительная пауза.
     - Не молчи, Софи! . .
     - Я не мочу... Не знаю, что ответить.
     - Софи, я была влюблена в его мать...
     - Я догадалась.
     - Ты меня призираешь, Софи?
     - Что ты, Тань?!
     - А я бы - призирала...
     - Давай спать...
     - Давай.
     Уснула я быстро. Продолжительный день настолько меня утомил, что, как только мы замолчали, я провалилась в дрему, быстро сменившуюся крепким, почти мертвым сном. Мне снились, то Лёша, то Софи, то оба... Проснулась, когда они целовались. В смятении открыла глаза...
     Софи лежала ко мне спиной, спала, тихонько посапывала. Её светло-розовые брючки были припущены, - верхняя часть бархатной попы предоставлена моему взору. Если бы на Софи не было пижамы, я бы так не завилась. Я догадалась, что она, то ли во сне, то ли перед сном, мастурбировала, так и уснула.
     Обняла. Сонная Софи пропустила мою ладонь к своей промежности, я нашла её большой клитор...
     Она стонала в полусне. Я прижалась к ней и шепнула:
     - Я люблю тебя... Рокси...
     Софи замерла, сильно сжав мою ладонь вульвой, бедрами, содрогнулась...
     И прошептала:
     - И я тебя...
     - Ты проснулась?
     - Ещё не знаю, Тань.
     - Я в туалет... и в ванную...
     Софи обернулась, отпуская мою руку из влажного плена.
     - Стой! У тебя же нога?!
     - Уже забыла! Правда, не болит!
     - Иди ко мне...
     Софи прижала меня к груди, я не сопротивлялась...
     
     Глава двадцать четвертая.
     
     Софи захватила губами мой сосок, игралась - покусывала, посасывала, согревая меня в своих объятьях.
     Что в такие моменты в голове женщины? Да, наверное, разное! Лично, я думала: какой большой у Софи клитор! Он меня очаровал ещё тогда, в машине, когда она раскрыла его вместе с оргазмом, пропуская меж своих длинных пальцев с маникюром блесками зимнего утра на наращенных ногтях. Клитор её, словно маленький пестик покрытого росой, розового цветка, - малюсенький, но когда я его потеребила, прокравшись к промежности спящей Софи, он затвердел настоящей мужской эрекцией.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ]

Читать из этой серии:

Читать также:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.