|
|
 |
Рассказ №6917
Название:
Автор:
Категории:
Dата опубликования: Суббота, 06/05/2023
Прочитано раз: 18805 (за неделю: 20)
Рейтинг: 85% (за неделю: 0%)
Цитата: "Будучи не в состоянии сам больше затягивать эту чувственную экзекуцию опускаюсь между твоих раздвинутых колен и, бесцеремонно попирая сладостное сопротивление упругой плоти, вторгаюсь в тебя; ты испускаешь протяжный стон и охватываешь мою поясницу дрожащими ногами; начинаю медленно двигаться, хотя так сложно сдерживаться, я жутко хочу отодрать ее в прямом смысле этого слова, чтобы она иступленно выла в моих объятьях, ведь она безумно возбуждает меня, моя связанная девочка, задыхающаяся от страсти и облизывающая губы в предвкушении небесного блаженства, вся в моей власти - и поэтому-то я и не тороплюсь...."
Страницы: [ 1 ]
(моей единственной и неповторимой девочке посвящается)
. . Она сидит на кровати, поджав под себя обтянутые сетчатыми чулками колени. На ней белое платьице с кружевами, и рассыпанные по плечам пряди красно-рыжих волос кажутся на нем кровавыми потеками... Она - сама покорность, робость и непорочность (ну как же...) , словно девственница на брачном ложе - но в тяжелых черных наручниках, покоящихся на ее коленях, обреченная наслаждаться дарованными мною ласками и изнывать от нетерпения, когда я буду их садистски прекращать. .
. . я любуюсь тобой, и ты поднимаешь свои стыдливо опущенные ресницы, пронзая меня хищно-вожделеющим взглядом, сканируя им снизу вверх и задерживаясь на моих камуфляжных штанах (моя любительница солдатского порно... не только ли за эту форму, и за мою принадлежность к доблестным рядам российской армии ты хочешь меня?) , и алчная улыбка змеится на твоих нежно-розовых губах. Я знаю, что тебе нужен даже не столько сам секс, сколько чтоб я трогал тебя, где захочу, делал и заставлял делать все, что пожелаю - без твоего на то разрешения, и глаза твои разгораются от осознания этого факта.
Я впиваюсь в ее губы длительным и захватывающим дыхание поцелуем, спускаюсь на хрупкие плечи и разрываю на них кружева платья, чтобы содрать его. Под покровом невинности скрывается блядство - жесткий корсет, стягивающий ее ребра и груди, черные подвязки на кружевном поясе резко перечеркивают белоснежные бедра. Поднимаю с пола плеть, и ее зеленые глаза расширяются от страха; она так боится боли, которую сама же причиняет, если дать ей в руки хлыст, что я, даже не будучи садистом как некоторые, не в силах отказать себе в удовольствии попугать ее. Я замахиваюсь, и она, опасливо отпрянув в сторону, сама подставляет свой нетронутый зад под удар, за которым тут же следует пронзительный вскрик. Бля, я ненавижу, когда они ТАК орут, и инстинктивно ударяю ее еще раз. Она скорбно опускает голову и напоминает мне дрожащим голосом, что я обещал ее не бить. Мне становится жаль ее, и жаль портить темными рубцами эту болезненно-бледную матовую кожу; я опускаюсь к ней на кровать и успокаивающе оглаживаю ее бедра с двумя светло-алыми полосами от плети поперек, опрокидываю навзничь и начинаю расшнуровывать корсет, его твердые пластины расходятся под моими пальцами, обнажая в просветах между переплетами шнуровки ее груди и теплое изогнутое тело; снимаю эти садо-мазо доспехи и с алчностью набрасываюсь на ее млечную плоть, покрывая неистовыми поцелуями, перемещаясь с ломких ключиц на наливающиеся кровью ареолы грудей, на живот, внизу которого пояс для чулок словно грань между терпимостью и непристойностью.
Она протягивает руки и поглаживает меня по голове, наручники со всего размаха заезжают мне по лбу. Я приподнимаюсь и пристегиваю их цепью к изголовью кровати; так надежнее, безопаснее и красивее...
Ты изгинаешься в моих руках, обхватывая меня ногами, крепко и волнующе прижимаясь ко мне всем, что скрыто и не скрыто черными узорами кружев, и мои распаляемые тобою первобытные желания воют в моих натянутых венах и пылающих чреслах...
И ты, зная это, начинаешь дышать еще более нервно, нечего больше тянуть, я в клочья раздираю твои ажурные стринги, и ты тут же сжимаешь колени. Вот так они все - сразу же стыдливо смыкают ноги, будто боятся демонов похоти, что вонзят свои клыки и когти в их нетронутые ложесна и впрыснут туда свой чувственный яд, заставляющий их после призывно раскидывать бедра (что, собссно, и происходит на самом деле) Я силой развожу их, усмешка проскальзывает по твоему лицу и в глазах, надменно полуприкрытых темными веками, и ты начинаешь лягаться ногами, но тут твой сетчатый чулочек цепляется за что-то на моем ремне, и ты замираешь - боишься порвать. Я беспрепятственно склоняюсь между твоих колен, целую резинки чулок, прикасаюсь губами к выхоленной коже нижней части живота, буквально чувствуя, как под моим дыханием в скрытых глубинах разгорается всеуничтожающее пламя, и все твои девичьи алые внутренности замирают и сладко ноют в предчувствии мужского вторжения, спускаюсь ниже и начинаю вылизывать твои нежные пропирсингованные изгибы... Твое прерывистое дыхание переходит в тяжелые стоны, ты всхлипываешь, стискивая меня коленями, изо всех сил прижимая меня к себе дрожащими ногами, и конвульсивно содрогаешься под моими мучительными ласками...
- Возьми меня... - раздается твой порывистый хриплый шепот.
Первое приглашение - как мило, да я бы уже давно это сделал, только тебя ж интересно подольше поизводить. Приподнимаюсь на локтях и целую твой напряженный живот, проводя рукой по твоему пылающему лону, блять, как ты течешь... ты истекаешь в ожидании меня, смиренно пришторив глаза трепещущими ресницами и стискивая пальцы, и на твоем лице отражается смесь восторженного подчинения с сучьим торжеством...
- Давай же... я прошу тебя...
. . медлю, тихо расстегивая штаны.
- Возьми меня!!! - это звучит уже как приказ. Будь это я в наручниках, а ты - Госпожой, то ты бы непременно ударила бы меня по лицу плетью или пнула бы сапогом за такое неповиновение. Но сегодня ты играешь другую роль.
Будучи не в состоянии сам больше затягивать эту чувственную экзекуцию опускаюсь между твоих раздвинутых колен и, бесцеремонно попирая сладостное сопротивление упругой плоти, вторгаюсь в тебя; ты испускаешь протяжный стон и охватываешь мою поясницу дрожащими ногами; начинаю медленно двигаться, хотя так сложно сдерживаться, я жутко хочу отодрать ее в прямом смысле этого слова, чтобы она иступленно выла в моих объятьях, ведь она безумно возбуждает меня, моя связанная девочка, задыхающаяся от страсти и облизывающая губы в предвкушении небесного блаженства, вся в моей власти - и поэтому-то я и не тороплюсь.
- Быстрее... о Господи, быстрее! изнасилуй меня, mein Fuhrer, разорви! ... - умоляюще произносит она, нежными усилиями сжимая меня изнутри.
"Фюрер" - это наивысшая лесть с ее стороны. Я постепенно ускоряю темп под ее страждущие стоны, склоняюсь над ней и беспорядочно впиваюсь в ее губы, плечи, вздымающуюся под моим тяжелым дыханием грудь... она рефлекторно извивается подо мной, содрогаясь от ритмичных толчков, дергает скованными руками пытаясь освободиться, но лишь обдирает запястья. Наконец она начинает так невообразимо сладко и по мазохистски жалобно всхлипывать, словно напоминая мне о своем подчинении и беззащитности, что я просто с ума схожу от этих стенаний, не в силах больше сдерживаться и изображать тут более-менее приемлимый секс. Грубо задираю твои ноги еще выше и яростно вонзаюсь в твои глубины до конца. Ты умирающе вскрикиваешь и страдальчески кривишь губы -видимо, бедра судорогой свело от таких безжалостных заламываний, но кто уж теперь станет останавливаеться из-за этого? продолжаю с силой всаживаться в твое истекающее нутро в непреодолимом стремлении проникнуть глубже, еще глубже, еще... отстраненно слыша лязг цепи и наручников, скрип кровати и наши лихорадочные дыхания, грохот сердец и крови, что в сумасшедшем круговороте вспенивает в наших венах перевозбуждение и страсть, приближая к экстазу... твои душераздирающие вопли, ты просто изнемогаешь от своей сатанинской похоти, подтягивая колени к моим напряженным предплечьям, сука во время течки...
- Сделай мне больно...
Не уменьшая темпа склоняюсь к тебе ниже, провожу языком по изогнутой шее, облизываю пересохшие искусанные губы и рукой вцепляюсь в твои кроваво-рыжие разметанные волосы, наматывая шелковистые пряди на кулак и оттягивая их пристально смотрю в твои распахнувшиеся кошачьи глаза; в них - яростное упоение моей силой и кровоточащее вожделение. Через несколько мгновений она закатывает зрачки с болезненным стоном и, изогнувшись как змея, замирает подо мной в оргазмических судорогах, и я прекрасно ощущаю, как ее лоно спазматично зажимает мою налитую тяжелой кровью плоть в чувственный капкан... Я так хочу, чтобы она замирала под моими ударами, терзающими ее глубины, вновь и вновь, ликующе крича во власти моей силы, чтобы это никогда не прекращалось... но я сам сейчас кончу...
- Отцепи меня... пожалуйста... - просит умирающе. Я одним рывком размыкаю цепь, она со звоном падает за кровать, и ты обнимаешь мои сведенные в последних усилиях плечи онемевшими хрупкими руками в тяжелых черных оковах... холодя мокрую спину наручниками медленно проводишь вдоль моего позвоночника своими острыми бордовыми коготками, и когда они уже вонзаются в прогнувшуюся поясницу, я вспарываю твои изгибы в последнем сокрушительном вздроге и спускаю в агонии, выстреливая в твое нежное развратное нутро струями горячей спермы...
Страницы: [ 1 ]
Читать также:»
»
»
»
|
|
|
| |
| | - Девочки, я слышала, если массировать простату, мальчикам очень приятно и эрекция восстанавливается быстрее, - сказала Вика и осторожно засунула пальчик мне в попу, - как у него тут узко. | | |
| |
|
| |
| | Пока поднимались к нему, я запоздало стала задумываться над тем, почему вдруг он меня пригласил к себе, и правильно ли было с моей стороны соглашаться. Правда думать было уже поздно, т. к. мы стояли на пороге его квартиры, и он приглашал меня в комнату, как-будто так и надо. Я присела на уютный мягкий диванчик, а он принёс ещё бокальчик вина, себе и мне. Отказываться было неудобно, хотя я отлично понимала, что для меня сегодня слишком много алкоголя и на этом надо обязательно остановиться. Он вёл себя так, словно я не его студентка, а он не мой преподаватель, что меня смущало. Затем он сел рядом со мной и приобнял. Стал говорить, что я ему нравлюсь уже давно, что я красивая и т. д. У меня возникло подозрение, что он такое уже говорил не раз другим девушкам. В тот момент Серёжа, мой однокурсник, показался мне самым близким парнем, и я очень хотела, чтобы он оказался тут рядом. Он хоть и не был таким опытным, и я его не очень тогда воспринимала, как мужчину, но преподаватель мне не нравился своей расчётливостью, самоуверенностью, и нахальством. В какой-то момент я сказала, что мне пора идти. Он не стал меня уговаривать остаться. В тот момент у меня уже не было никакой симпатии к нему, я будто бы увидела его настоящего, и романтическая окраска полностью исчезла. Мне очень хотелось уйти из этой квартиры, как можно быстрее, я понимала, что никогда в неё не вернусь. Что я немедленно сделала. Вышла из подъезда и быстрым шагом пошла на остановку. Быстрым, потому что у меня была ещё одна проблема: я вспомнила, что так и не сходила в туалет! Настроение было подавленное, стало как-то не по себе, это было моё первое разочарование. Мне было невдомёк, что это лучше всего, когда разочаровываешься в человеке, не потратив на него часть своей жизни. Я же потратила на него только часть дня, и мне этого вполне хватило. Зато, каким хорошим и милым парнем мне теперь казался Серёжа. С такими размышлениями я пришла к остановке и стала ждать. | | |
| |
|
| |
| | Струя неизвестно-неведомого пьянящего вкуса ударила мощно Раечке в основание язычка и проструилась в напряжённо подставленное горлышко. Выгнув до невозможного шейку вверх, Раечка едва проглатывала накачиваемый в неё сильными прысками сок, но упорно не оставляла пизды. | | |
| |
|
|
| |
| | Дима понял, что развязка близка, и это действие нужно заканчивать. Миша находился внизу, Ира на нем, это была классика, и член Миши оказался на лобке девушки, а не внутри только из-за стиля ню. На самой границе сознания что-то удерживало их. Но соблюсти все формальности они уже были не в состоянии, поэтому Ира, вместо того, чтобы застыть для снимка, полностью опустилась на мишин живот, нашла истекающим влагалищем горячий ствол, прижалась к нему и стала медленно, но сильно тереться о него всей своей горящей плотью. Дима переключил камеру в режим видео. Быстрее и сильнее. Хриплые вздохи перешли в короткие вскрики. Длиннее. Миша застонал. Ира выгнулась, и ягодицы ее затряслись. Грудной, глубокий всхлип, казалось все ее тело выбрасывает толчками невидимую лаву. Стон. Ягодицы дернулись еще несколько раз. Мокрая спина расслабилась, ноги вытянулись, закрывая почти все мишино тело. | | |
| |
|