|
|
Рассказ №11495 (страница 2)
Название:
Автор:
Категории:
Dата опубликования: Четверг, 18/03/2010
Прочитано раз: 32765 (за неделю: 22)
Рейтинг: 85% (за неделю: 0%)
Цитата: "Он с огромным упоением смотрел в бездонные лучистые глаза наложницы, на неожиданно дрогнувшие мягкие губы, на чёрный завиток волос, лежавший у гладкого виска, на маленькие уши, которые были настолько тонки, что даже просвечивали как пергамент...."
Страницы: [ ] [ 2 ] [ ]
Мной овладела страсть, я наклонил голову и поцеловал Оленьку в мягкие манящие губы. Она освободила руки, обняла меня за шею, а я осторожно скользнул из-под них и уже ласкал языком подбородок, оголённое плечо, спускался ниже к самой груди, похожей на две большие опрокинутые чаши цвета сгущенного молока. Когда я нежно провёл по упругим соскам, Оленька тихо застонала. Под правой грудью, ближе к животу отчётливо виднелась на белой нежной коже небольшая тёмная родинка, я остановился на ней и несколько раз поцеловал.
- Если я вдруг потеряюсь или... где-нибудь умру... меня будет легко найти по этой родинке... - прошептала она.
- Глупышка, я никогда не дам тебе потеряться, тем более умереть, глупышка, - мои губы спускались всё ниже и ниже.
- Конечно, не дашь, это я так... на всякий случай... - Оленька снова простонала, а упругое горячее желанное тело вздрогнуло и приподнялось "мостиком". - Я хочу тебя...
- А голова?
- Она пройдёт... У тебя же есть чудесный доктор, который меня тут же вылечит...
И мы больше не в силах разговаривать стали отчаянно наслаждаться друг другом.
А монитор компьютера словно застеснялся и тут же погас в "режиме постоянного ожидания"...
: Когда мои глаза открылись, мягкий утренний свет начавшегося дня уже давно заполнил нашу комнату, и стрелки настенных часов приближались к одиннадцати тридцати.
Я повернул голову в сторону компьютера.
Он терпеливо урчал и преданно ждал меня, а по экрану монитора скакала из угла в угол фирменная надпись M i c r o s o f t.
Оленька лежала щекой на моём плече и сопела прямо мне в нос.
Я хотел осторожно освободиться и незаметно приподняться с дивана, но не тут-то было - она пробудилась, заморгала длинными ресницами и спросонья часто-часто залепетала:
- А? . . Что? . . Мы опоздали к маме? . . Мы же сегодня к маме едем... Ты забыл? . . Ты, наверное, забыл? . .
- Тихо-тихо, успокойся, у нас ещё три часа, - я приподнял одеяло, снова и снова прикасаясь губами до милой родинки на гладком животе.
Оленька с удовольствием потянулась, словно кошечка, и сказала:
- О-о-о, у нас ещё туча времени. А мы с тобой сразу заснули, да?
- Моментально.
- Вот, - она хитро сощурилась. - Я всегда говорила, что самое лучшее средство для сладкого сна и крепкого здоровья есть только секс...
Мы вышли в коридор в одинаковых розовых пижамах и тут же заметили открытую отцовскую комнату, из которой долетел тихий бас, до того чудесно
и мелодично исполнявший балладу, что мы сразу замерли и прислушались, у отца как всегда было прекрасное настроение:
- Я мужем ей не был,
Я другом ей не был,
Я только ходил по пятам!
Сегодня я отдал ей целое небо,
А завтра всю землю отдам!
Чтоб ты не страдала от пыли дорожной,
Чтоб ветер твой след не закрыл,
Любимую на руки взяв осторожно,
На облако я усадил!
Когда я промчуся, ветра обгоняя,
Когда я пришпорю коня,
Ты с облака сверху нагнись, дорогая,
И посмотри на меня!
- Браво! Брависсимо! - с восторгом закричала Оленька и стала бурно аплодировать, когда отец закончил.
- Браво! - подхватил я. - Браво!
Отец вышел в коридор в своём неизменном рабочем халате, запачканном красками и застывшими подтёками гипса, а в широких ладонях традиционно мял кусок пластилина.
- Ага-А-А, мои голубки проснулись! - пробасил он и низко поклонился словно актёр. - Спасибо! Всегда готов доставить радость!
- Как ваша голова, Юрий Семёныч? - спросила Оленька.
- Моя голова почти готова. Я с раннего утра уже ходил наверх в мастерскую, приготовил для неё ванночку и отборного мраморного гипса. Вот она моя головушка, - и он показал рукой в комнату, - прошу взглянуть, делаю последний штрих.
Оленька засмеялась:
- Да я не про эту голову, я про вашу! Как она после вчерашнего?
- А-а-а, - понял отец и схватился за лоб, - ты про эту... Трещит, душа моя, трещит и требует ремонта...
- Причём немедленного ремонта, - вставил я.
- Я вам дам "ремонт" , ишь! - и Оленька погрозила пальцем. - Вы забыли, что сегодня едем к маме? Должны блестеть как огурчики!
- Душа моя, - объяснил отец и хлопнул себя по груди, - огурчик может быть солёным, малосольным... и ещё... самым плохим: как его? . .
- Вялым, - напомнил я.
- Вот именно, Оленька, вялым, его необходимо вспрыснуть, и тогда он обязательно заблестит.
В голосе Оленьки прозвучали командирские нотки:
- Короче, господа! Вы должны быть свежими огурчиками без всякой посторонней помощи и явиться именно такими перед лицом моей любимой мамы! Ясно?!
- Но: всё же: - отец умоляюще протянул руку и показал пальцами совершенно точную дозу стакана в сто пятьдесят граммов.
- Юрий Семёныч!!!
- Оленька, - вмешался я, - по-моему, ты слишком...
- Что слишком?! ! - она удивлённо посмотрела на меня. - Ну-ка, ну-ка!!!
- "Что-что" : Я хотел сказать: слишком ущемляешь желания и стремления мужчин, которые женщина вряд ли может понять:
- Если вы настоящие мужчины, то переборите себя и потерпите, пожалуйста!!! У мамы наверняка будет что-нибудь эдакое!!! - и Оленька смачно щёлкнула по горлу.
- Ладно-ладно, голубки мои, только без ссор: - попросил отец. - С этим вопросом всё ясно, не надо обострений: Как насчёт другой головы, смотреть-то будем?
- Обязательно будем! - ответила она. - Вот это - будем!
Мне показалось, что ответ был не совсем искренним.
- Прошу вас! Заходите!
В комнате отца всегда царила атмосфера художественного беспорядка.
На столе, диване, шкафу, подоконнике и даже на полу лежали всевозможные наброски, зарисовки, эскизы на больших ватманах бумаги или просто на обычных листах, а то и на отдельных обрывках.
Разноцветные тюбики красок валялись щедрой россыпью у металлических ног мольберта, на котором висел незаконченный осенний пейзаж.
На высоких фанерных подставках создавались обнажённые фигурки пластилиновых людей: бегущих, сидящих, лежащих, обнимающих друг друга.
Куски пластилина то там, то сям были приляпаны к спинкам стульев, к дверцам шкафа и зеркалу - в зависимости от того, где в момент творческого раздумья стоял скульптор-художник и мял в руках свой рабочий материал.
- Прошу! - и отец подвёл нас к большому бюсту.
- Кутузов... - сразу догадалась Оленька и шагнула совсем близко к фельдмаршалу.
- Он самый! - ответил отец и звучно прочитал поэтические строки, обращаясь к великой голове. - "Барклай де Толли не нужен боле! Пришёл Кутузов бить французов!".
Оленька медленно обошла бюст, внимательно глядя на губы, ухо, прикрытый глаз, орден.
- Какие же вы, Ларионовы, скрытные... что сын, что отец: - проговорила она. - Я ведь как дорогой и близкий вам человек всё время спрашиваю:
"Костик, что ты пишешь? Юрий Семёныч, что вы лепите?" Нет, они всё молчком, да молчком, "потом, да потом"...
- И правильно, душа моя! - заметил отец. - Зачем же рассказывать о деле, которое ещё не законченно, не написано, не создано? Зато вот сейчас ты сразу поняла суть головы!
- А вот мне никак не понятна ни суть, ни истина, - сказал я.
- Спрашивай, сын мой! Ответим!
- Зачем французскому посольству наш Кутузов?
Страницы: [ ] [ 2 ] [ ]
Читать из этой серии:»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
»
Читать также в данной категории:» (рейтинг: 68%)
» (рейтинг: 88%)
» (рейтинг: 87%)
» (рейтинг: 86%)
» (рейтинг: 88%)
» (рейтинг: 88%)
» (рейтинг: 87%)
» (рейтинг: 86%)
» (рейтинг: 80%)
» (рейтинг: 67%)
|
|
|
|
| | Боже, какая же мягкая у неё ладошка, всё бы отдал, чтобы гладить её постоянно. А другой рукой переместился на её щёчку, чтобы она не чувствовала себя отстранённой, и начал гладить её щёчку, шейку, я не хотел чтобы она отказала мне и делал всё чтобы заполучить ДА. И я взял мамину ручку, которую до этого гладил и стал целовать очень нежно и медленно её ладошку. И её дыхание стало учащённым. И мама стала смотреть то на меня, то на мои поцелуи, этого даже не передать словами, она действительно растерялась, не зная, что делать. И тут я перестал это делать и остановился в поцелуи её руки, её ладони, посмотрел на неё и переспросил. Переспросил тихо, почти шепотом: | | |
|
|
|
| | То что я испытал, невозможно описать. Такое доверие, любовь и страсть проявляет ко мне подруга любовницы, в первый раз со мной в постели, что я влюбился навсегда. Я захотел отплатить ей так же или хотя бы близко к тому, что испытал сам. Посадил ее себе на лицо и стал лизать попку и киску попеременно - и тут я понял, что чувствую запах дыни от подаренных за майку духов - она побрызгала себя там перед тем как полизать попку мне - значит уже ОЖИДАЛА, что я буду лизать ее: razz: и хотела чтобы мне было приятно. С тех пор я возбуждаюсь когда иду по базару летом и слышу запахи дынь. Мы еще долго делили секс на троих, но моя любовница, которая вскоре стала моей второй женой, после развода с первой так никогда и не достигла такого уровня секса, как у меня был с ее подругой: oops... | | |
|
|
|
| | Почему я сама насаживалась на бутылку? Почему?!?!?! И, наконец, почему я стала целовать ее ножки? Подумав об этом я залилась краской, хорошо, что был вечер, и этого не было видно. Но от этого ничего не менялось - я целовала ноги!!!!!! После поцелуя одного пальчика я просто с цепи сорвалась - Веста только подставляла пальчики, а я урча их обсасывала и облизывала, а под конец даже пыталась взять стопу себе в рот. Теперь вспоминать это было очень стыдно, как и то, что потом я стояла раком, а Веста нехотя трахала меня вибратором, и не просто трахала, а оскорбляла такими эпитетами, что я все заводилась и заводилась. Вибратор так и остался во мне, Веста разрешила мне вытащить его только дома, чтобы муж "раньше времени не заметил". Только сейчас я задумалась над этой фразой, получалось что муж заметит, когда придет время? Опять вопросы, опять непонятки! Я разревелась, я не знала что делать дальше. | | |
|
|