Рассказ №1324

     Зима стояла неснежная. Сугробы, что остались неубранными после раннего снегопада, давно осели, пропитались копотью и лежали вдоль дорог низким убогим бордюрчиком. Ветер, не утихая, гнал прочь случайные снежинки и хлестал в лица прохожих песком и мерзлой землей.
     Стройная девушка в удлиненном бежевом пальто с пушистым воротничком из норки и такими же пушистыми манжетами на узких рукавах шла улицей, низко опустив голову и думая о своем. Мельком глянула на светофор. Перешла на другую сторону и пошла было по той же улице, но остановилась, постояла в раздумье и свернула.
     И женщина средних лет, что торопилась навстречу, остановилась, посмотрела на девушку и пошла следом.
     Алена Муратова шла привычной дорогой от пединститута к научной библиотеке, но вспомнила, что идет не заниматься, а искать комнату: общежитие студентов филфака срочно закрывали на ремонт.
     Три девочки, что жили в одной комнате с Аленой, разъезжались, кто куда: к дальней родственнице, к давней подруге матери, а Алена учиться в Хабаровск прилетела с Сахалина, и родственников на материке у нее не было. Была, конечно, где-то родня, но ни Алена о той родне, ни та родня об Алене не знали ничего, да и жила родня не на Дальнем Востоке, а в средней полосе России.
     Так, в раздумье, Алена дошла до киоска "Горсправки". Сразу за киоском на глухой стене углового дома висели стенды с объявлениями, возле которых всегда толпились люди, и даже сейчас, когда в городе царили стужа и ветер, стояли, и небольшими группками и по одиночке, и чего-то ждали.
     Алена шла от стенда к стенду, глаза ее бежали по стандартным бумажным квадратикам, и на всех объявлениях было подчеркнуто красным карандашом одно и то же слово: "меняю", и лишь на самом дальнем стенде замелькали "продам", "куплю"...
     - А вы, девушка, что меняете?- строго спросил женский голос.
     - Я не меняю. Мне комнату надо, - оборачиваясь, отозвалась Алена.
     - А-а-а...- сказала женщина, уже отворачиваясь и отходя от Алены, и в тоне ее, и в поджатых губах, что увидела Алена, прежде чем женщина развернулась к ней спиной, было такое пренебрежение, что девушка смешалась: за что?!
     Тяжело ступая, словно ее тянули к земле и мешковатое пальто блекло-зеленого цвета, как бы выгоревшее на июльском солнце или полинявшее от частого кипячения, и дурно скроенная мужская шапка из волчьего меха, грузная женщина уже отошла в центр площадки к небольшой группке людей и что-то говорила, поглядывая в сторону Алены, и Алене представилось, что вся стайка глядит на нее недобро, и ей стало бесконечно неуютно здесь, на пятачке, и захотелось скорее уйти прочь от недобрых глаз, но уйти ей было некуда, ей нужен был ночлег, хоть какой-то, хоть на первое время, и она вновь обернулась к стенду. Теперь она читала объявления вдумчиво, боясь пропустить нужное, но после слов "меняю", "продам", "куплю" одно за другим пошли "сниму"...
     - Ты что, девушка, ищешь? - тихо спросил сзади женский голос, и Алена внутренне сжалась, стремясь стать неприметной, и притворилась, что не слышит голоса, но голос тихо, но настойчиво спросил: "Тебе комната нужна? Ты студентка?" - и уже нельзя было его не слышать, и обречено Алена обернулась, и робко кивнула: "Да".
     - Пойдем, - тихо и твердо сказала женщина. Она была немолодая, невысокая и худенькая, одетая в не новую, но добротную мутоновую шубу, мех не был усталым, уж в этом Алена, как дочь охотника, разбиралась неплохо, видно, женщина не носила шубу всю зиму, не снимая, были у нее и другие вещи; голова женщины была окутана теплым пуховым платком, платок был хороший, доро- гой, но темный его цвет не красил женщину, придавая землистый оттенок белой тонкой коже.
     - Пойдем, - повторила женщина и пошла, словно бы и не сомневаясь, что Алена тут же пойдет за ней следом, и Алена и пошла, не успев ни обрадоваться, ни удивиться, лишь думая: далеко ли? Хотела спросить и тут же подумала, что спросить сначала нужно, сколько женщина хочет за квартиру и можно ли будет рассчитаться потом, потому что не хочет Алена пугать маму телеграммой, а хочет спокойно и обстоятельно объяснить ей все в письме. Алена от волнения глотнула морозный воздух, но вопрос задать не успела; как будто слыша ее мысли, женщина все так же тихо заговорила сама:
     - Идем. О деньгах не беспокойся. Здесь я живу, на бульваре. Рядышком. До института своего за десять минут добежишь. - Она остановилась и, Алену придержав за рукав, подождала, пока две легковушки, медленно скользя по обледенелому асфальту, проехали перед ними, и, для верности, еще раз глянув налево, пошла вперед, и Алена удивилась: широкий бульвар с сере- бристыми шапками высоких мощных деревьев шел параллельно главной улице города, и сквозь снег сплошь проступали контуры клумб, и нетрудно было представить, как красив, тенист и уютен бульвар в летний день, а Алена, прожив в городе больше двух лет, даже не знала о нем. Главный проспект, на котором стояли и институт, и общежитие, шел мимо трех театров, мимо художественного музея, мимо двух кинотеатров и филармонии к научной библиотеке, он шел мимо центрального универмаге и Дома книги и спускался долгой лестницей к Амуру - прибрежному парку, стадиону и городскому пляжу - и вмещал в себя все, что составляло городскую жизнь Алены.
     - Вот в этом доме, угловом, я и живу. И ты со мной поживешь. Денег с тебя я много не спрошу, не волнуйся. На еду только. Талоны твои отоварим, если сумеем. И будешь со мной и обедать, и завтракать. Нечего по столовым бегать, небось, экономишь на еде? Потом начнутся болячки, поздно будет гадать, почему да отчего, а тебе еще детишек рожать, - она вновь вздохнула, -даст Бог. И мне - одной тарелкой супа больше сварить, одной меньше - какая разница. Да и так все время еда остается, привыкла я помногу готовить...
     Женщина все говорила и говорила, негромко, глядя то на дорогу, то себе под ноги, то на свой дом, что стоял скошенной буквой г.
     "Зачем же в доме чужой человек, если нет нужды в деньгах?"- растерянно подумала Алена и глянула удивленно на женщину, но та не заметила ее взгляда, она хоть и разговаривала с Аленой, но думала, видно, о своем. Алена заметила седину, незакрашеную, но не броскую в светлых волосах, и черноту под светлыми глазами, что при первом взгляде показались ей темными. На лице женщины не было никакой косметики, даже губы были неподкрашенны, оттого и казалась она женщиной немолодой, хотя вот так, вблизи, видно, что она, пожалуй, моложе Алениной мамы. Но мама - красавица, - и Алена вздохнула. - Мама далеко.
     На курсе кое-кто из девочек жил на квартире, и Алена ни раз слышала, и берут за квартиру немало, и претензий много: посторонних не приводить, поздно не возвращаться, ночью не вставать... а тут... и Алене стало тревожно: зачем она понадобилась этой женщине? Богатое художественное воображение Алены вмиг уже готово было развернуть мрачные картины на темы Эдгара По или маркиза де Сада, но тут Алена вновь глянула на женщину и устыдилась своих подозрений, таким печально светлым было ее лицо, такой - маминой - добротой веяло от осторожной руки, уберегающей Алену от каждой машины, мелькнувшей вдалеке, от скользких обледенелых ступенек, от тяжелой парадной двери, и покладистое воображение Алены тут же предложило иной вариант: дети разъехались, и в пустом доме по ночам страшно одной... сердце болит, а телефона нет и некому сбегать ночью за скорой... и полы мыть самой теперь трудно...- Однако, отчего же деньги не взять за квартиру, хотя бы небольшие? Ведь столько желающих... и так все стало дорого. И вновь шевельнулось неприятное сомнение. Но тут женщина остановилась перед аккуратно оббитой коричневым дерматином дверью и со словами "Ну вот мы и пришли" впустила Алену впереди себя в квартиру.
     Квартира, где жила Ульяна Егоровна Лагутина, была небольшая, из тех, что именуются в народе хрущевками. В маленькой прихожей пальто, что висели на вешалке, аккуратно прикрытые занавеской, едва не касались противоположной стены; в углу, за ве- шалкой - овальное зеркало в металлической оправе, под ним, вместо туалетного столика, прикреплена к стене полированная доска коричневого дерева, под доской, прикрытая чехлом, стояла стиральная машина.
     В маленькой кухоньке впритык друг к другу - столик, холодильник, плита и буфет, и свободного пространства оставалось так мало, что на нем не шагнешь ни вправо, ни влево (хотя куда и зачем тут шагать? Все рядом, все под рукой, и с места сходить не надо, чтобы достать хоть что из холодильника, из буфета или из навесных шкафчиков).
     Крохотной была и ванная, где кроме маленькой полочки и зеркальца ничего и не вместилось. Но в квартире было три комнаты, и все в ней было так чисто и ухожено, что Алену c порога окутало уютное тепло дома. Как трудно с квартирами, так долго стоят в очереди, а тут - одна, и три комнаты,- молча удивилась Алена, и вновь хозяйка словно услышала ее немой вопрос:
     - Дочка у меня взрослая, замужем за офицером, трое детей, по всей стране катаются. А закончит служить - ни кола, ни двора. Везде у них квартиры временные, то служебные, то чужую снимают. А я им эту сберегу.
     Ульяна Егоровна открыла дверь в маленькую комнату, залитую солнечным светом. На широком подоконнике роза, приподнимая ажурный тюль, тянулась в комнату большим ярко-розовым цветком. В углу, у окна, стоял убранный светлым пледом диван, над диваном висел на стене ковер с сочным малиновым рисунком, и маленький бордовый коврик лежал на полу. У другой стены стоял небольшой письменный стол, над ним - книжная полка. Рядом со столом - плательный шкаф, а рядом с диваном - маленькая тумбочка, на ней - настольная лампа и транзисторный приемник. Приемник был включен, и в комнате тихо и задушевно играл духовой оркестр.


Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ]

Читать также в данной категории:

© Copyright 2002 limona.online. Все права защищены.